— Сколько раз вы были здесь?
— Достаточно, чтобы узнать, что происходит.
— Хорошо, — сказал Мейсон, — пойдем. Она открыла дверь и
сказала:
— Я покажу дорогу.
Все в доме было ветхим. В спертом воздухе слабо пахло
плесенью.
Перегородки были убраны и переставлены так, чтобы обеспечить
место для мелких офисов. Наконец и офисы прекратили свое существование. После
них остался хлам — старые газеты, разбитые стулья, обрывки ветхой одежды,
разбитые стойки и перегородки. На всем лежал толстый слой темной пыли.
— Удручает, правда? — спросила она. Мейсон кивнул.
— Я покажу дорогу, — сказала она. — Вы извините меня, мистер
Мейсон. Здесь грязно, а у меня белая юбка.
Она приподняла юбку, крепко обернула ее вокруг ног и,
придерживая одной рукой, начала взбираться по крутым ступенькам.
Мейсон посмотрел на белые туфли и нейлоновые чулки.
— Вы оделись неподходящим образом для такого выезда.
— Я знаю. Сегодня у меня встреча в салоне сразу после того,
как мы уедем отсюда. Поэтому я оделась соответственно. Надеюсь, вы извините
меня за это зрелище, но я не хочу перепачкаться.
— Проходите, — поторопил ее Мейсон.
Второй этаж был отведен под спальни. Здесь тоже лежали груды
мусора. Люди, покинув дом, оставили за собой старые матрацы, разбитые кровати,
дешевую мебель, которая со временем рассохлась и не подлежала восстановлению.
Миссис Харлан, все еще с поднятой юбкой, забралась на третий
этаж и прошла в комнату с окнами на север. Здесь не было такого беспорядка.
Единственный в комнате стул стоял у окна, накрытый газетой, в таком положении,
что, сидя на нем, можно было смотреть в окно через тонкие занавески.
Белая юбка миссис Харлан вернулась в прежнее положение. Она
взглянула на свои туфли, не запачкались ли они, и постучала ими об пол,
стряхивая пыль.
— Вот мы и пришли, мистер Мейсон.
Мейсон посмотрел через крутой склон на оштукатуренный дом с
красной черепичной крышей.
— Такое чувство, что там небезопасно, — сказал Мейсон. — Не
могу избавиться от чувства, что этот дом в любую минуту может соскользнуть вниз
по склону.
— Мне знакомо это чувство, — сказала она. — Дожди размыли
склон. Через тридцать дней все это будет снесено, а холм выровняют. Посмотрите
теперь туда, мистер Мейсон. Вы понимаете, что я имею в виду? Те две фигуры.
Она шагнула к окну, открыла защелку и подняла раму.
Кружевные шторы зашевелились от слабого ветерка. Она раздвинула шторы и
закрепила их шнурком.
Отступив от окна, она извлекла из кожаного футляра дорогой
бинокль:
— Только сядьте на стул. Смотреть можно через окно. Она
вручила Мейсону бинокль, и он с любопытством сел на стул, сдвинув газету,
настроил бинокль, направив его на красную черепичную крышу, внутренний дворик и
плавательный бассейн.
Рядом с бассейном находились мужчина и женщина. На мужчине
был деловой костюм, а на женщине не было совершенно ничего. Она лежала на
губчатом матраце.
— Принимает солнечные ванны, — пояснила Сибил Харлан. — Она
этим часто занимается, особенно когда Энни звонит по делам.
— Я так понимаю, что это ваш муж.
— Да, это должен быть Энни. Возможно, говорит о встрече
директоров, получает последние инструкции.
Пока Мейсон смотрел на них, мужчина наклонился и протянул руку.
Женщина взялась за нее и легким, мягким движением встала на ноги. На какое-то
мгновение она остановилась перед мужчиной, затем взяла халат и накинула его на
себя.
Миссис Харлан смотрела через плечо Мейсона и не нуждалась в
помощи бинокля.
— Это даст вам хорошее представление о том, что происходит,
мистер Мейсон, — сказала она.
— Хотите бинокль? — спросил Мейсон.
— Не хочу вас лишать удовольствия, — ответила она. — Сейчас,
надев халат, она будет вести себя очень скромно и застенчиво после того, как он
посмотрел на нее. Хорошая фигура, как вы думаете, мистер Мейсон?
— Очень.
— В противном случае, — сухо сказала она, — я не вкладывала
бы тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов в акции, которые мне не
нужны. Сейчас она пригласит его в дом на чашечку чая и…
Харлан стоял перед женщиной, она улыбалась ему. Мейсон
увидел, как шевельнулись ее губы — она что-то сказала, затем их лица на минуту
сблизились и повернулись под соответствующим углом.
Внезапно мужчина крепко обнял ее.
Мейсон опустил бинокль и глянул на миссис Харлан.
Она отвернулась от окна и сжала кулаки.
— Все в порядке, — сказал Мейсон, — мы посмотрели участок.
— Вы готовы идти?
— Думаю, уже пора. Встреча директоров в час тридцать. Я хочу
быть там во время открытия.
— Энни может выехать с минуты на минуту.
— Дом был построен после того, как земля была…
— Нет, дом уже стоял здесь какое-то время. Он находился в
самой низкой точке, склон начинался там, где сейчас плавательный бассейн. Он
построен недавно. Энни любит плавать. Стена вокруг внутреннего дворика,
закрывающая бассейн, позволяет им уединиться. Чуть пониже видна неокрашенная
лачуга, похожая на коробку. Это — будка подрядчика.
— А может так случиться, что она посмотрит сюда? — спросил
Мейсон. — Она не может увидеть нас в окне?
— Я очень осторожна. Они никогда и не смотрят в эту сторону.
Этот старый пустой дом они воспринимают как само собой разумеющееся, так же как
жена воспринимает своего мужа — пока она внезапно не обнаружит, что все пропало
и уже поздно что-либо делать.
— Сегодня вы в белом, — возразил Мейсон. — Когда вы подняли
окно, вы были хорошо заметны и…
— Я никогда не прихожу сюда в белом. Я надеваю что-нибудь
темное. Мне просто хотелось показать вам участок, мистер Мейсон. Вам нужно было
понять его расположение. Вы хотите спуститься и посмотреть границу участка?
— Отсюда ее можно увидеть?
— Да, можно увидеть и отсюда. Но, как вы правильно заметили,
я слишком бросаюсь в глаза. Идемте.
Мейсон положил бинокль в футляр. Она протянула руку, чтобы
взять бинокль, но Мейсон сказал:
— Я понесу.
Миссис Харлан снова осторожно подняла и обернула вокруг ног
свою юбку.
— Я чувствую себя такой же эксгибиционисткой, как та
распутница возле бассейна, но грязь в этом доме пристает к вам при первой же
возможности. К тому же вы и раньше, наверное, видели женские ноги, мистер
Мейсон.
