— Только не такие красивые, — ответил Мейсон. Она
рассмеялась:
— Спасибо. Думаю, этого требовала моя мораль. Они действительно
хороши. Я знаю свои хорошие стороны, мистер Мейсон. Но боюсь, я не всегда знаю
свои недостатки.
— Что вы имеете в виду?
— Я живу эмоциями. Мой опыт — это лишь тонкий налет.
Временами у меня дикие, безжалостные порывы. Иногда… Мистер Мейсон, в эту бездну
эмоций страшно заглядывать. Я плохо управляю собой. Иногда я боюсь превратиться
в ужасного дикаря. Знаете, — сказала она, — иногда женщины вступают в дружеские
отношения с любовницей мужа, стараясь понять, что в ней есть хорошего. Мне
встречались такие воркующие подруги в состоянии холодной войны друг с другом,
которая со стороны выглядит сплошной симпатией. Я так не могу. Я встану у нее
поперек горла. Я знаю, что не могу себе доверять, — продолжала она. — Мне нужно
держаться подальше от этой женщины, только и всего.
— Неплохая идея, — сказал Мейсон.
— Какая идея?
— Держаться от нее подальше.
— Вы правы. Давайте не будем о ней, ладно?
Она сошла по ступенькам первой, и Мейсон последовал за ней
до первого этажа. Открыла наружную дверь, опустила юбку и на мгновение
задержалась в дверях. Яркие лучи солнца обрисовали контуры фигуры под легкой
белой тканью. Она подняла руки над головой, потянулась и кончиками пальцев
поправила волосы, заведя их за уши. Оглянувшись через плечо на Перри Мейсона,
она спросила:
— Думаете, у меня есть шанс?
— Могу утверждать: у вас очень хороший шанс. Она вышла на
солнце, придержав дверь для Перри Мейсона, он вышел вслед за ней. Она
захлопнула дверь и закрыла ее на замок.
— Граница между участками отсюда проходит на северо-восток,
— пояснила она. — Видно, где они брали грунт. Потом наша земля начала оползать
после дождя.
— Она еще больше оползет в будущем, — сказал Мейсон.
— Я тоже так думаю. Но, в конце концов, какая разница? Дом
все равно снесут. — Она сделала паузу. — Наверное, этот дом о многом мог бы
сказать, мистер Мейсон. Когда-то это был особняк в престижном районе. В те дни
люди ездили на лошадях и в кабриолетах, снуя в город и обратно на междугородных
трамваях. По этим ступенькам ходили прекрасные женщины. Здесь устраивались
свадьбы, рождались дети… умирали… За одними людьми въезжали другие. Вы можете
представить себе людей, покидавших этот дом и оставлявших за собой весь этот
хлам? Я в ужасе, когда что-то переживает свой век, мистер Мейсон.
Она стояла на солнце, повернувшись к адвокату, лицо ее было
напряженное и печальное.
— Шесть лет, — проговорила она.
— Я подумал о вашей пятой годовщине.
— Моя пятая годовщина, — сказала она. — Но сейчас я говорю о
том прекрасном загоревшем теле у бассейна. Она на шесть лет меня моложе. С этим
я и сражаюсь. Это и есть барьер. С годами барьер будет увеличиваться. Молодые
подрастают, а… черт возьми, мистер Мейсон, я сейчас разревусь!
— Погодите минутку, — резко произнес Мейсон. — Сейчас пятая
годовщина вашей свадьбы, помните? Вы едете в салон. Вы собираетесь позолотить
лилию и покрасить розу. Потом вы продемонстрируете свою личность и заставите ту
женщину из дома с черепичной крышей выглядеть бледной в сравнении с вами.
— Она не бледная. Она прекрасна. У нее великолепное
загоревшее тело, кожа прекрасного золотистого оттенка. Наблюдая за ней, я
изучила каждый дюйм ее тела — она на шесть лет моложе меня.
Мейсон продолжил:
— И она вскоре начнет расспрашивать вашего мужа о том, почему
он не защитил ее права на землю и что такое «доктрина сторонней поддержки».
— А что это, доктрина сторонней поддержки? — В голосе миссис
Харлан вдруг прозвучало любопытство.
— Это именно то, — усмехнулся Мейсон, — о чем директора
«Силван Глэйд девелопмент компани» начнут спрашивать минут через сорок пять.
Эта девушка ничего против вас не имеет, миссис Харлан, согласитесь с мнением
эксперта. Вы можете ее опозорить, но это не коснется мнения о вас.
— Спасибо, что поддерживаете меня морально, мистер Мейсон.
Вы представляете, как мне это нужно. Я прихожу в полное отчаяние. Я…
Она вдруг вскочила в машину, открыла бардачок и, собираясь
положить туда бинокль, заколебалась, затем достала пистолет и опустила его к
себе в сумочку.
— Зачем это? — спросил Мейсон. Она весело рассмеялась.
— Я положу это обратно в коллекцию моего мужа. Теперь мне
уже не нужен пистолет — после того, как я начала постепенно понимать ваш план.
Глава 4
Джордж К. Латтс, сидя во главе стола из красного дерева,
слегка постучал молоточком и призвал своим сухим, дребезжащим голосом всех к
порядку. Сидевшие за столом люди в ожидании выпрямились.
— Это — плановая встреча директоров, — начал он, — на
которой мы должны рассмотреть предложения «Аврора пэйвинг энд экскавейтинг
компани» о сносе дома, который еще остался на нашем участке, выравнивании холма
и прокладке дороги, которая даст нам доступ к новой автостраде. Однако, —
продолжал он, — перед этим я хотел бы сделать объявление. — Он сделал паузу,
прочистил горло и сказал: — К сегодняшнему дню я полностью продал свою долю
акций нашей корпорации. Мои акции были приобретены мистером Перри Мейсоном. Я
хочу представить вам мистера Мейсона, адвоката, а затем объявить о моем уходе с
поста президента совета. Я хочу, — сказал далее Латтс, — попросить мистера
Мейсона сказать несколько слов. Я также хотел бы отметить, что на нашей встрече
по особому приглашению присутствует мистер Энрайт Харлан, представляющий миссис
Рокси Клаффин, которая владеет участком к северу от нашего. Теперь я прошу
мистера Мейсона…
— Один момент. Я хочу коснуться процедурного вопроса, —
проскрипел голос Эзекила Элкинса.
Хорошо, какой вопрос? — раздраженно спросил Латтс.
Элкинс поднялся, отодвинув стул. Это был упрямый человек лет
пятидесяти, с худым багрового цвета лицом, подозрительным взглядом, редкими
волосами и привычкой глубоко засовывать руки в карманы брюк во время разговора.
— Сколько вы получили за свои акции?
— Не ваше дело, — отрезал Латтс.
— Я думал, у нас есть джентльменское соглашение, что при
любом предложении о покупке наших акций мы предоставляем друг другу возможность
первого выбора.
— Я не подписывал подобный контракт.
— Я говорю не о контракте, а о джентльменском соглашении.
— Я не принимал участия в подобном соглашении. Все зашумели
в знак протеста.
— Об этом мы согласились здесь, за этим столом. Мы обсудили
это при организации компании.
