«Расстались». Значит, произошедшее — не страшный сон. Его жуткие слова ей — реальность, а она действительно попросила к ней не подходить и теперь говорила друзьям, что они расстались. Впрочем, неудивительно. Она разбила ему сердце своим недоверием, он разбил ее, не приняв извинений, вот так они и разрушили свои отношения.
— Кто тебя так разукрасил? — спросил Колтон, наклоняясь, чтобы рассмотреть его лицо. Ноа молча показал ему средний палец.
— Серьезно, приятель, вставай уже, — пробасил Мак. — Так мы тебе не поможем.
— Больно надо.
Друзья лишь фыркнули в унисон. Ноа попытался проглотить слюну, но в рот словно напихали ваты. Черт, как же ему паршиво.
— Ты не дочитал книгу, верно? — спросил Русский.
— Да твою ж мать! — прорычал Ноа и отвернулся. Однако на плечо опустилась огромная ручища и вернула на спину. — Ни слова о дурацкой книге! Если вы не заметили, от нее сплошные неприятности!
— Ладно, — подозрительно легко согласился Мак. — Тогда давай об этом поговорим.
Ноа разлепил опухшие веки. Когда пелена спала и удалось разглядеть бумажку в руках Мака, он подскочил так резко, что грохнулся на пол.
— Верни! — сурово велел Ноа, с трудом вставая на ватные ноги.
Мак отступил.
— Не верну, пока не расскажешь, что произошло.
— Верни мне гребаное письмо! — прорычал Ноа. — Мак, я не шучу.
Он еще никому не показывал это письмо. Даже Алексис.
— А что такого-то? Оно какое-то важное? Наверняка важное, раз лежало у тебя на груди, пока ты дрых.
Ладони Ноа сжались в кулаки.
— Отдай. Гребаное. Письмо. Мак.
Друг приподнял его над головой, держась на расстоянии.
— Что произошло между вами с Алексис?
— Ты на хрен издеваешься?! Отдай письмо, говорю!
— Малколм, как думаешь, почему Ноа достал это письмо, после того как, очевидно, похерил отношения с любимой женщиной?
— Даже не знаю, — невозмутимо ответил тот, опираясь плечом о дверной косяк. — Может, в нем скрыт ключ к пониманию всей его жизни и причин, по которым он постоянно ее отталкивает?
— Я ее не отталкивал! — прокричал Ноа. — Она… — голос сорвался, и он упал обратно на диван: поверженный, совершенно опустошенный.
— Она что? — спросил Колтон, садясь рядом.
Ноа вдавил ладони в веки, затем подался вперед и облокотился о колени.
— Знаете, что это за письмо? Все военные пишут такие на случай, если не вернутся с задания. Ну не жутко ли?
Ничего не говоря, Мак отдал письмо Ноа и уселся на пол рядом, скрестив ноги.
— Его нашли в вещах отца после трагедии, — продолжал Ноа, раскрывая листок с четкими складками. — Он написал каждому из нас отдельное письмо.
Парни молчали, в то время как Ноа просмотрел глазами строчки, которые уже давно отпечатались в памяти:
Сынок,
Если ты читаешь это письмо, значит, я не сдержал обещания. Я не вернусь. Как же мне невыразимо жаль.
Я тебя очень люблю. Только, кажется, этих слов недостаточно. В день твоего рождения моя жизнь перевернулась. Прежде я думал, что знаю, как быть настоящим мужчиной, но все изменилось, когда мне впервые дали тебя. При взгляде на твое личико вся жизнь пронеслась перед глазами. Я боец, но в тот момент, держа в руках крошечного младенца, я испытал такой ужас, какого не испытывал ни перед одним врагом. В голове разом всплыла сотня вопросов: сумею ли я вырастить порядочного человека? Достаточно ли во мне мужественности, чтобы воспитать из тебя настоящего мужчину? Справлюсь ли я?
Хотелось бы мне дожить до того момента, когда я смогу ответить на эти вопросы. Хотелось бы мне увидеть, чего ты добился своим потрясающим умом. Хотелось бы мне быть рядом и обнять тебя, когда тебе впервые разобьют сердце (а его обязательно разобьют, но ты справишься), похлопать по спине, когда ты наконец найдешь ту единственную (и это обязательно случится). Хотелось бы мне застать момент, когда ты станешь отцом — несомненно, прекрасным отцом. Хотелось бы мне стать дедушкой — чертовски уверен, из меня вышел бы прекрасный дедушка.
Я так и не успел преподать тебе важных жизненных уроков. Я постараюсь сделать это сейчас.
Борись за то, что тебе дорого.
Жизнь — подарок судьбы, уникальная возможность. Не трать ее впустую, сидя на скамейке запасных. Наберись храбрости добиваться того, чего хочешь. Используй этот свой гениальный ум.
Нет ничего постыдного в неудачах. Только не позволяй им себя сломить. Учись на них и продолжай стремиться к цели.
Мне жаль тебя покидать, сынок. Прости за нарушенное обещание. Но ты должен оставаться сильным. Ты нужен своей маме так же, как она нужна тебе.
Будь счастлив, Ноа. Пусть душа твоя будет спокойной. Будь мужчиной, каким я тебя вижу.
Тебе придется нелегко. Внутри будет бушевать ураган эмоций — злость, печаль, обида, страх. Но я обещаю — и это обещание я сдержу, — что придет день, когда ты вновь почувствуешь душевный покой. Когда мысли обо мне больше не будут приносить боли. Когда ты подумаешь о своем старике и лишь посмеешься, вспоминая наши веселые игры и шутки.
Помни, со мной все хорошо, и с тобой тоже все будет хорошо. Однажды все будет хорошо.
С любовью, папа.
Мак наклонился к Ноа.
— Расскажи, что произошло.
Очевидно, вопрос касался не отца. Ноа глубоко вздохнул и приступил к максимально внятному пересказу произошедшего за последние несколько дней — о слитых секретных данных, о недоверии Алексис, ее извинениях и его отказе их принять. Он даже рассказал о ссоре с Маршем.
Друзья слушали, в кои-то веки не подшучивая и не перебивая. А когда он закончил, они непривычно долго молчали, словно из уважения.
— Даже не представляю, через что тебе пришлось пройти в жизни, сколько всего вынести, — наконец заговорил Мак. — Ты проделал такой сложный путь и столько достиг. Должно быть, ее обвинения тебя сильно задели.
Ноа неловко заерзал.
— Но дело не только в этом, верно? — сказал Малколм из дверного проема. — Она не просто обвинила тебя в сливе документов, она таким образом заявляла, что ты недостаточно хорош. Что ты не соответствуешь ожиданиям отца.
Внутренности охватил болезненный спазм, в крови вскипел адреналин.
— Это тут совсем ни при чем.
Колтон осторожно подтолкнул его плечом.
— Тогда зачем ты вытащил это письмо, пытаясь утопить в бутылке печаль из-за Алексис?
— И почему после стольких лет только сейчас ответил Маршу?
