— У тебя такие замечательные друзья.
— Ну, они бывают ничего, но прямо сейчас мне хочется их прибить.
Мама похлопала его по груди.
— Давай уже тебя накормим, чтобы вывести алкоголь из организма.
Она отправилась на кухню, но повернулась от его оклика.
— Насчет Марша…
— Что?
— Позвони ему. Он выглядел ужасно расстроенным, когда ты его прогнала.
Мама удивленно склонила голову.
— Защищаешь Марша?
— Думаю, я наконец его понял.
Ноа внезапно понял очень многое. Например, как ошибался при чтении дурацкой книги. Все это время он не мог сочувствовать Эй-Джею, потому что тот слишком напоминал Эллиотта — эгоистичного урода, бросившего родную дочь. Но он неправильно его трактовал. Эй-Джей походил не на Эллиотта, а на самого Ноа — такой же сломленный мужчина, который настолько боится потерять любимых, что срывается и отталкивает их от себя, а потом пытается загладить вину деньгами, не умея извиняться иначе.
Ноа походил на Пирожка — кусался и царапался из-за страха. Убегал от людей, прежде чем они успевали убежать от него.
Мама так пристально вглядывалась ему в лицо, что по спине пробежали мурашки.
— Он просто хочет быть хорошим человеком, — сказал Ноа. — Как умеет. Ему понадобится помощь, чтобы измениться. И, по-моему, он не безнадежен.
— Он ударил тебя. Такое не прощают.
— Прощают.
Мама улыбнулась.
— Пытаешься нас свести?
— Просто хочу, чтобы вы оба были счастливы.
— Не все сразу. Давай сперва позаботимся о тебе. А утром ты пойдешь к Алексис. И уже потом я подумаю о Марше.
— Договорились.
В следующий раз Ноа разбудили в четыре утра. На него глядели сонные глаза парней и мамы, в которых застыла паника. Ноа резко сел.
— В чем дело?
— Приятель, она таки решилась, — мрачно сказал Мак. — Надо ехать.
— Ты о чем? Кто решился на что?
— Алексис. — Колтон выглядел серьезнее, чем когда-либо. — Она решилась на операцию.
Мама бросила на кровать стопку одежды.
— Одевайся. Если поторопишься, сможешь поговорить с ней до операции.
Ноа вцепился в рубашку Колтона.
— Ты ведь быстро водишь?
Глава тридцатая
В палате было свежо.
Алексис завязала веревки больничного халата на шее и заправила полы; идеально чистый материал даже похрустывал. Затем она засунула свою одежду в пакет, выданный медсестрой, и забралась в кровать, накрыв голые ноги одеялом.
В дверь постучали.
— Можно? — раздался неуверенный голос Кэнди.
— Открыто.
На ней была мешковатая толстовка с логотипом университета и черные легинсы. Выглядела она изнуренно, волосы собраны в неопрятный хвост. Они заговорили одновременно:
— Готова?
— Эллиотт готов?
Алексис рассмеялась.
— Ты первая.
Кэнди подошла к кровати.
— Как дела?
— Полная готовность. А как Эллиотт?
— Кажется, нормально. Пытается нас всех рассмешить, чтобы мы расслабились.
Алексис взяла Кэнди за руку.
— Все будет хорошо.
У нее заблестели глаза, взгляд упал на их переплетенные пальцы.
— Эй, только без слез, — мягко упрекнула Алексис.
Кэнди улыбнулась и передернула плечами.
— Не могу, прости. Моих отца и сестру вот-вот заберут на операцию.
Алексис ждала горького привкуса от слова «сестра», однако его не последовало.
— Мы в хороших руках, Кэнди. Все пройдет быстро.
Тут в палату вошел Кейден, нервно переминаясь.
— Э-э, можно?
Кэнди напряглась и перевела обеспокоенный взгляд с брата на Алексис, которая ответила:
— Конечно.
Он громко сглотнул.
— Прости за мое поведение. За все прости.
Она склонила голову.
— Тебе не по себе оттого, что я могу умереть, спасая твоего отца?
Он резко побледнел. Алексис рассмеялась.
— Да я шучу.
В этот раз Кейден покраснел.
— Заслуженно.
Она не стала спорить. Простить Кейдена будет сложнее, чем Эллиотта, потому что тот хотя бы признавал свои ошибки и был готов за них отвечать. Кейден достал из кармана сложенный листок и передал Алексис.
— Она еще кое-что тебе нарисовала.
На бумаге были изображены три кривые полоски красного, желтого, голубого цветов. Сверху было написано «Тете Алексис».
— Это радуга, — объяснил Кейден. — Если хочешь, я пока оставлю рисунок у себя.
— Нет, — выпалила Алексис. — Я… я возьму.
— Когда все кончится, надеюсь, мы сможем…
— Возможно, — поспешила перебить она, поскольку боялась, что эмоции возьмут верх. Он понимающе кивнул.
— Э-э, вернусь к маме. Она вся на нервах.
— Свидимся после.
Он удивленно поморгал и вышел.
— Он старается, — сказала его сестра.
— Вижу. Я тоже.
Кэнди нервно прикусила губу и неуверенно начала:
— Так Ноа?..
В груди защемило. Алексис покачала головой и глубоко вздохнула, прежде чем заговорить:
— Он вряд ли простит меня за то, что я в нем усомнилась.
— Но он тебя любит.
К глазам подступили слезы.
— Я слишком сильно его ранила.
— Не верю, — Кэнди положила ладонь на ее плечо. — Обещаю, он приедет.
Худшим моментом в своей жизни Ноа считал тот, когда Алексис последний раз вышла из его дома, однако оказалось, может быть и хуже. Сейчас она готовилась к операции, телефон был выключен, поэтому, если он не приедет вовремя, она отправится на хирургический стол, так и не услышав всего того, что Ноа хотел ей сказать.
— Быстрее, — прорычал он Колтону уже, должно быть, в сотый раз за поездку.
