Ранчо Поупов ближе всех остальных к Ногалесу. Именно вокруг него Санта-Крус делает петлю, которая примыкает к горам и, так сказать, запирает долину. По прямой от него до границы не больше пяти миль.
Разговор все не прекращался. Нора успела почти целиком выкурить еще одну сигарету.
— Старая стерва! — выдохнула она, положив трубку.
— Что она сказала?
— Явно старалась вытянуть что-нибудь из меня. Задавала ехидные вопросы. В конце концов рассказала, что под утро лошади начали носиться вокруг ранчо, словно их кто-то напугал. И добавила, что, если твой приятель не найдется, она, учитывая, что ты наговорил о нем Лил и его вчерашнее поведение, позвонит в ногалесский пограничный отряд.
— Им тоже не перебраться через реку.
— Не забывай, у них два самолета и еще вертолет.
И, встав, она объявила:
— Пойду сварю себе чашку кофе. Сделать на твою долю? А потом ты, надеюсь, объяснишь, что происходит.
VII
Следующим этапом было долгое сообщение Ривза по телефону.
Что касается Норы, она держалась прекрасно, гораздо лучше, чем ожидал Пи-Эм. Правда, не так, как вела бы себя, скажем, Милдред: та бы наверняка встревожилась или расчувствовалась.
— Я напущу тебе горячую ванну. Это поставит тебя на ноги. Я тоже приму.
Он ответил и оценил еще одну деталь: дверь, соединявшую обе ванны, она оставила открытой. Почему ее длинное мальчишеское тело наводит его на мысль о бойскауте? В деловитости ей, во всяком случае, не откажешь.
Когда он уже погрузился в воду, а ванна за стеной начала наполняться, Нора предложила:
— Как ты думаешь, не выпить ли нам пива, чтобы наладить желудок? Принести тебе сюда?
Ну и молодчина. Он слышал, как она расхаживает взад и вперед, хлопает дверцей холодильника, достает чистые стаканы, выдвигает ящики в поисках бутылкооткрывателя. Пи-Эм редко испытывал к ней такое товарищеское чувство, как сегодня.
К моменту разговора со своим компаньоном Ривзом он был уже почти в форме и чувствовал себя гораздо уверенней, чем мог надеяться, когда проснулся. Он пробился. Левый глаз раскрылся почти полностью. Под нижней губой, там, откуда вчера брызнула кровь, осталась, правда, небольшая ссадина, но он заклеил ее пластырем приятного телесного цвета.
Вызывая Ривза, он нервничал. Ожидал выражений неудовольствия, но и на этот раз все прошло не так, как он рисовал себе.
— Ривз? Говорит Пи-Эм.
— Слушаю.
— Извините меня, старина, что поднял вас ночью.
— Поручение выполнено в указанный срок.
Ни малейшего намека на состояние Пи-Эм во время предыдущего звонка, а ведь бывший окружной судья не мог его не заметить.
— Очень признателен. Вы, конечно, знаете, что мы отрезаны разливом и, вероятнее всего, я попаду в Ногалес не раньше чем через несколько дней.
— Вас интересуют подробности, связанные с поручением, которое вы мне дали?
Ривз произнес свою тираду невозмутимо ледяным тоном, и можно поручиться, что на лице его не дрогнул ни один мускул. Одни над ним посмеиваются, другие догадываются, что он сам опасный насмешник.
— Если это не слишком затруднительно, Ривз.
— Мне гораздо затруднительней умолчать о них.
Он изложил факты ровным, монотонным голосом, ни разу не запнувшись.
— Прежде всего я задал себе вопрос, кто может одолжить мне тысячу долларов до открытия банка.
— Извините меня, Ривз.
— Не за что. И не перебивайте, пожалуйста. Я подумал о своем друге Хуане Пересе, владельце ресторана «Подземелье». Во-первых, Перес встает рано; сам вместе с шеф-поваром закупает продукты; во-вторых, по воскресеньям «Подземелье» работает на полную мощность, значит в кассе должны быть деньги. Словом, я отправился за изгородь. Своего друга Переса я застал среди ведер с водой и тряпок для мытья пола.
Ривз наверняка явился туда при полном параде. Картина. Семь утра, «Подземелье». Персонал, засучив рукава и не жалея воды, надраивает пол, а тут адвокат-американец степенно просит позвать хозяина.
— Он без всяких разговоров обменял мне чек на банкноты.
Интересно, как объяснил Ривз свою сногсшибательную просьбу? Вероятнее всего, никак. Он не из тех, кто пускается в объяснения: его мало волнует, что о нем подумают.
Ривз неторопливо рассказывал:
— Затем я отправился на поиски улицы Витториа дель Сарто и, наведя справки у самых осведомленных лиц, в том числе у случайно встреченного мною комиссара полиции, был вынужден констатировать, что в Ногалесе, Сонора, такой улицы не существует.
Пи-Эм раскрыл было рот, чтобы снова извиниться, но его компаньон тем же тоном продолжал:
— Зато я выяснил, что есть улица Витториа де Сатто, на которую и вышел, спустившись по какому-то переулку. Меня чуть не сшиб с ног осел, нагруженный двумя бурдюками с водой. В ответ на мой звонок в доме сорок один раздались различные звуки. По меньшей мере трое детей подошли к дверям и рассмотрели меня через окошечко вроде тюремного волчка. Кто-то довольно долго расхаживал взад и вперед, после чего толстая, наспех одетая женщина в бигуди боязливо отворила дверь и осведомилась по-испански, что мне нужно.
Я ответил, что принес ей тысячу долларов, и она воззрилась на меня еще менее любезно:
«Мне, сеньоре Эспиноса?»
«Я действительно имею поручение передать сеньоре Эспиноса тысячу долларов».
Вышел мужчина, прислушался к разговору и посоветовал ей на местном диалекте — думал, я не пойму:
«Да бери же. Чем ты рискуешь?»
В коридоре толпились дети. Они были крайне возбуждены.
— Еще раз извините, Ривз. Мне совестно…
— Угодно вам слушать дальше? Я заранее приготовил расписку, но, когда сказал женщине, что надо расписаться, она чуть не захлопнула дверь у меня перед носом.
Тут вошла еще одна особа, которая попыталась скрыться от меня, потому что была не одета. Это блондинка, с тонким, но изможденным лицом. По-испански она не знает. Она тихо сказала что-то мадам Эспиноса и утащила ее вглубь коридора, а я остался на пороге, и дети поочередно выходили глазеть на меня.
Обе с трудом понимали друг друга. Американка увела собеседницу в одну из комнат, где они продолжали свои сложные переговоры с помощью мужчины, пытавшегося служить им переводчиком. Тем временем на улице собралась целая куча мексиканских мальчишек.
Бедный Ривз!
— Наконец мадам Эспиноса вернулась и протянула руку. Прежде чем отдать банкноты, я показал расписку, и она опять заколебалась. Позади нее раздался умоляющий голос: «Ради бога!»
Она собралась с духом, расписалась, схватила деньги и поскорей захлопнула дверь.
