Ни разу он не подумал об Эллис, о детях, о своем прекрасном доме в Санта-Кларе. Наверное, потому, что они были слишком далеко, они, казалось, вообще перестали существовать.
Если ему случалось вспоминать о прошлом, то о прошлом более далеком, о трудных днях в Бруклине, о своих первых связях с Организацией, когда он так стремился сделать все как можно лучше. Всю свою жизнь он был одержим этим желанием.
До сегодняшнего разговора по поводу Джино, когда он заявил, что не виделся с ним, Эдди никогда не лгал партнерам. В этом отношении ему не в чем было себя упрекнуть.
Как только Сид Кубик вызвал его в Майами, он повиновался. Он отправился в Уайт-Клауд и постарался ловко поговорить со старым Малаксом. Затем поехал в Бруклин. Когда мать невольно навела его на след Тони, он не колеблясь сел в самолет.
Знал ли об этом Майк? Что сказал о нем Майку Кубик? Майк не был с ним груб, скорее напротив. Но так не говорят с теми, с кем считаются. Может быть, старик полагал, что по иерархии Эдди стоит почти на той же ступени, что Джино или Тони.
У них составлен план, и все решено. В этом плане ему, Эдди, отведена какая-то роль. В противном случае человек, подобный Майку, не потрудился бы дожидаться его в комнате и отдыхать в ней.
Майк не задал ему ни одного вопроса, кроме вопроса об оружии. Тони, конечно, вооружен, он всегда носил при себе оружие. Он недавно упомянул о чем-то, что позволяло сделать такой вывод. Но Эдди уже не помнил, что это было. Хотя объяснение с братом произошло лишь несколько часов назад, у него образовались провалы в памяти. Он слышал отдельные реплики, видел выражение лиц, в особенности Нориного лица, но не мог бы связно рассказать о том, что произошло.
Некоторые внешние подробности запомнились лучше, чем слова брата, например завиток волос на его лбу, мускулы его рук и загорелых плеч, подчеркнутые белизной майки. Да еще маленькая девочка, высунувшаяся из окна в кухне, чтобы показать ему язык.
Он считал минуты, нервничал, боясь, что Майк проснется, смотрел на телефон в надежде, что тот зазвонит. Но вскоре запутался в счете, комната поплыла в тумане, он видел только сверкающую желтизну, проникавшую сквозь опущенные веки, а когда он вскочил, перед ним по-прежнему сидел человек в серой шляпе и задумчиво смотрел на него.
— Я спал? — смущенно спросил Эдди.
— Похоже.
— Долго?
Майк посмотрел на свои часы и ответил, что уже половина шестого.
— Ты, однако, недурно выспался и прошлой ночью, сынок!
Ему было известно, что Эдди лег спать сразу же по приезде с аэродрома. Значит, уже тогда его люди следили за ним. От них не ускользнул ни один шаг, ни одно его движение.
— Все еще не проголодался?
— Нет.
Плоская фляжка была пуста.
— Надо бы чего-нибудь выпить.
Эдди вызвал официанта, и тот не удивился, найдя их вдвоем в шесть часов вечера в номере Эдди.
— Бутылку виски.
Слуга назвал марку, глядя не на Эдди, а на Майка Ла Мотта, — видно, знал его вкус.
— Эту самую, сынок!
Когда он уже подошел к двери, Майк бросил ему в спину:
— Сигар!
Наконец он снял шляпу и положил ее на кровать.
— Меня удивляет, что они еще не приехали. Должно быть, произошла авария при переезде через пустыню.
Эдди не осмелился спросить, о ком идет речь. К тому же он предпочитал этого не уточнять.
— Утром я послал шерифа в горы, за восемьдесят миль отсюда, и он не вернется до завтра.
Эдди опять не спросил, как ему это удалось. У Майка, должно быть, есть основания для того, чтобы так разговаривать с ним. Может быть, он просто хотел дать ему понять, что карта Тони бита, что ему не на что надеяться.
Эдди думал об этом до того, как заснул. Не решила ли Нора позвонить в полицию? Он представлял себе скорее Нору, чем Тони, в этой роли. Вызвать шерифа, чтобы попросить у него защиты.
— Один из двух помощников шерифа лежит в постели с температурой сорок — заражение крови. Что касается другого, Хули, то посадил его на эту должность я. Если он выполнил мои указания — а я убежден, что он их выполнил, — то его телефон испорчен и не заработает до завтра.
На лице Эдди невольно мелькнула едва заметная одобрительная улыбка.
— Мне сейчас опять позвонят.
На этот раз потребовалось немного больше времени, но телефон все же зазвонил.
— Они здесь? Прекрасно. Пусть их отведут — ты знаешь куда — и постараются, чтобы они не шатались по улицам. Они поставили машину в гараж? Сменили номер? Минутку… — Слуга принес виски и сигары. Майк дождался, пока он вышел. — Пусть ничего пока не делают. Надо дать им поесть, и пусть режутся в карты, если захотят. Ничего спиртного. Понятно?
Тишина. Майк выслушал ответ.
— Идет! Теперь передай Гонсалесу, чтобы он зашел ко мне. Да, сюда, в номер.
«Главный штаб, по-видимому, недалеко, не в самом ли отеле? — подумал Эдди. — Уж не Майк ли его настоящий владелец?»
Не прошло и десяти минут, как в дверь постучали.
— Входи!
Вошел мексиканец лет тридцати, в брюках из желтоватого полотна и белой рубашке.
— Эдди Рико.
Мексиканец слегка кивнул головой.
— Гонсалес, нечто вроде моего секретаря.
Гонсалес улыбнулся.
— Садись. Что там делается?
— Хозяин фермы Марко вернулся с поля, и они там проболтали около двух часов.
— А потом?
— Он уехал на своей машине и увез девочку. Сначала он остановился у дома некоего Кифера, одного из своих приятелей, на другом конце поселка, и оставил там ребенка.
Майк слушал, покачивая головой, словно все это было предусмотрено.
— Потом поехал в город. Там он зашел к Чемберсу, продавцу спортивных товаров, и купил два ящика патронов.
— Каких?
— Для автоматической винтовки калибра двадцать два.
— Он не заезжал к шерифу?
— Нет. Он сразу же возвратился в Аконду. Ставни дома закрыты, дверь тоже. Да, я забыл про одну вещь.
— Какую?
— Он заменил более яркими лампочки в фонарях вокруг дома.
Майк пожал плечами.
— А как Сидни Даймонд?
— Хорошо. Похоже, что он не пил.
— С ним вместе Пако?
— Нет. Новичок, которого я не знаю.
Сидни Даймонд был убийцей — Эдди это было известно. Молодой парень, не старше двадцати двух, но о нем уже говорили. Как видно, это его заставили приехать из Лос-Анджелеса и не дают ему пить.
