Книга Три комнаты на Манхэттене, страница 86. Автор книги Жорж Сименон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Три комнаты на Манхэттене»

Cтраница 86

Она мне сказала: «Я очень рада за тебя, Франсуа. Я всегда была уверена, что все уладится».

А они так и стояли у стола. В конце концов я пригласил их сесть, сам не знаю зачем.

«Что вы будете заказывать?»

«Ты же прекрасно знаешь, что я не ем перед сном. Только фруктовый сок».

«А вам?»

Этот идиот подумал, что должен заказывать то же, что и она, и не осмелился попросить чего-нибудь покрепче, а он в этом явно нуждался, чтобы придать себе апломба.

«Метрдотель! Два фруктовых сока!»

Я продолжал поглощать свой ужин, а она сидела передо мной.

«Есть у тебя новости от Пьеро?» — спросила моя жена, вынимая из сумки пудреницу.

Пьеро — так мы называли нашего сына.

«Три дня тому назад я получил от него два письма. Ему там по-прежнему очень нравится».

«Тем лучше».

Видишь ли, Кэй…

Почему-то именно в этот момент, не раньше и не позже, она попросила его:

— Зови меня, пожалуйста, Катрин. Тебе не трудно?

Он ходил взад-вперед мимо нее, на минуту остановился и сжал кончики ее пальцев.

— Видишь ли, Катрин… Все это время, пока длился мой ужин, моя жена поглядывала на своего маленького идиота, как будто желала ему сказать: «Все же так просто, ты же видишь! Поэтому не надо бояться».

— Ты ведь по-прежнему любишь ее, да?

Насупившись, он дважды обошел комнату. Дважды останавливался и устремлял свой взгляд в сторону старого еврея-портного в комнате напротив. Затем, сделав затяжную паузу, как в театре перед главной репликой, он встал так, чтобы его лицо и глаза были ярко освещены, прежде чем четко произнести:

— Нет!

Он совсем не хотел волноваться, даже не был взволнован. Для него крайне важно было, чтобы у Кэй не сложилось неверного представления обо всем этом. И он торопливо заговорил в резком тоне:

— Я уехал в Соединенные Штаты. Мой друг, один из наших самых крупных режиссеров, мне говорил: «Место в Голливуде тебе всегда обеспечено. Такой актер, как ты, может и не ждать, пока к нему явятся с предложением о контракте. Езжай прямо туда. Обратись к такому-то и такому-то от моего имени».

Что я и сделал. Меня очень хорошо приняли, очень вежливо.

Ты понимаешь теперь?

— Приняли очень вежливо, но не предложили никакой работы.

— «Если мы решим ставить фильм, где будет что-нибудь подходящее для вас, мы вам дадим знать».

Или еще: «Через несколько месяцев, когда мы утвердим программу будущего производства фильмов…»

Вот и все, Кэй. И ты видишь, как все это глупо.

— Я же просила называть меня Катрин.

— Извини, пожалуйста. Я постепенно привыкну. В Голливуде есть несколько французских артистов, которые хорошо меня знают. Они были очень добры ко мне. Все хотели мне помочь. Но я висел на них мертвым грузом. А у них и без того хлопотная и нелегкая жизнь.

Я не хотел их больше стеснять и предпочел переехать в Нью-Йорк. Ведь контракты можно заполучить и здесь, а не только в Калифорнии.

Сначала я жил в роскошном отеле на Парк-авеню.

Потом в отеле поскромнее.

И вот, в конце концов нашел эту комнату.

И я был совсем один! Я был совсем один…

Ну вот, ты знаешь теперь, почему у меня столько халатов, столько костюмов, столько обуви.

Он прижался лбом к стеклу. К концу его голос задрожал. Он знал, что она сейчас подойдет к нему и сделает это совсем тихо, бесшумно.

Его плечо уже ожидало ее руки, и он не шевелился, продолжал глядеть на еврея-портного в окне напротив. Тот курил огромную фарфоровую трубку. Голос прошептал ему прямо в ухо:

— Ты все еще чувствуешь себя несчастным?

Он отрицательно покачал головой, но не хотел, не мог еще обернуться.

— А ты уверен, что не любишь ее больше?

Тут он вспылил, резко обернулся, в глазах его вспыхнула ярость.

— Какая же ты глупая! Неужели ты ничего не поняла?

И все же нужно было, чтобы она обязательно поняла. Важнее этого ничего не было. А если не поймет она, то кто же еще будет способен понять?

И вечно эта мания все сводить к самому простейшему, все сводить к женщине.

Он стал нервно ходить по комнате и от злости отворачивался, проходя мимо нее.

— Ну как ты не можешь понять, что главное — то, что произошло со мной, именно со мной, со мной! — Последние слова он фактически прокричал: — Только со мной, ибо я остался совсем один, в этом, если хочешь, все дело. Я оказался совершенно незащищенным, как будто вдруг стал голым. И я жил здесь один целых шесть месяцев. Если ты этого не понимаешь, то тогда ты… ты…

Он чуть было не крикнул ей: «…ты недостойна быть здесь!»

Но он вовремя остановился. И замолк с сердитым или, скорее, насупленным видом, какой бывает у мальчишек, только что переживших глупую ссору.

Ему хотелось бы узнать, что же теперь после его криков думает Кэй, каким стало выражение лица, но он упрямо не смотрел в ее сторону и, засунув руки в карманы, принялся зачем-то разглядывать пятно на стене.

Почему она не помогает ему? Разве сейчас не самый подходящий момент для нее, чтобы сделать первый шаг? Неужели же она все сводит к глупой сентиментальности и воображает, что его история — всего лишь вульгарная драма рогоносца?

Он сердился на нее. Даже ненавидел. Да, готов был ее возненавидеть. Он немного склонил голову набок. Мать ему говорила, что в детстве, когда, набедокурив, он хотел это скрыть, то всегда склонял голову к левому плечу.

Он решил рискнуть и посмотреть на нее буквально одним глазом. И увидел, что она плачет и одновременно улыбается. На ее лице, где еще были заметны следы слез, можно было прочесть такую радостную растроганность, что он просто не знал, что же теперь ему делать и как себя вести.

— Подойди сюда, Франсуа.

Она была достаточно умна, чтобы не давать себе отчета в том, как опасно было называть его так в этот момент. Значит, она была настолько уверена в себе?

— Подойди сюда.

Она говорила с ним, как с упрямым, упирающимся ребенком.

— Подойди.

И в конце концов он, вроде бы нехотя, подчинился.

Она должна была бы выглядеть смешной в халате, который волочился по полу, в огромных мужских шлепанцах, без косметики на лице, с растрепавшимися за ночь волосами.

Но она не казалась ему смешной, поскольку он все же направился к ней, пытаясь сохранить недовольный вид.

Она обняла его за голову и положила ее на свое плечо, прижавшись щекой к его щеке. Она не целовала его, но и не отпускала от себя, чтобы он ощутил ее тепло, ее присутствие.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация