— Умоляю, выслушайте! — тщетно взывала мисс Огилви, но миссис Хэллоран скомандовала оркестру: «Музыку!» — и те послушно заиграли.
— Но вы должны остаться! — крикнула мисс Огилви.
— Доводилось мне видеть подобных хозяек, — сказала миссис Хэллоран, смеясь, — не могли вынести, когда их званые вечера заканчивались.
— Танцуйте, братья! — призывала миссис Уиллоу. — Завтра протрезвеем!
Хоровод все кружился и кружился; сцеплялись руки, запутывались и поскальзывались ноги, отдельные бессвязные голоса пытались что-то петь; миссис Уиллоу то и дело прихлебывала из обеих бутылок. На террасе миссис Хэллоран сидела молча, не шевелясь.
И вдруг, безо всякого предупреждения, все было кончено. Танцующие остановились, с удивлением глядя друг на друга, отбрасывали волосы со лба, пытались отдышаться. Начали коситься по сторонам, поговаривать о том, что пора бы и домой; по кругу пронесся шепоток про позднее время. Кто-то нашел мисс Инвернесс, спящую в углу тента с шампанским — рядом лежала сумочка, а широкополая шляпа была брошена поверх, — и милосердно отнес в машину. Мисс Дебора хихикала и цеплялась за капитана; еле удалось оторвать ее и засунуть в машину. Джулия и школьная учительница прощались друг с другом со слезами на глазах. Гости разошлись быстро, исчезая за углом террасы в сторону главного входа, где были припаркованы машины, проворно двигаясь в темноте с внезапной ошеломленностью человека, который вдруг понял, где находится. Никто из деревенских не попрощался с миссис Хэллоран.
Глава шестнадцатая
По ночам солнечные часы не показывали время. Благодаря шампанскому миссис Уиллоу спала крепко, без тревожных снов, не считая зарождающееся в глубине организма предвкушение утреннего похмелья. Джулия плакала до изнеможения, сетуя на жестокость мира и загубленную молодую жизнь, пока не уснула. Арабелла с Мэри-Джейн приняли каждая по таблетке снотворного и видели во сне высоких, красивых брюнетов. Фэнси спала безмятежным сном ребенка; мисс Огилви, вознамерившись вступить в новый мир чистой, выстирала нижнее белье и чулки (не слишком качественно в силу обильных возлияний) и наконец свалилась на постель прямо в одежде. Тетя Фэнни долго сидела у окна в бриллиантах матери и смотрела на ночной сад с тоской и печалью. Эссекс с капитаном засиделись допоздна в библиотеке, плетя друг другу разные небылицы и сознаваясь в давно забытых грехах. Миссис Хэллоран, убрав корону в футляр, легла, но никак не могла успокоиться. Она еще раз обошла весь дом, кивнув Эссексу с капитаном в библиотеке, открыла дверь в комнату мистера Хэллорана, дергающегося во сне, и окликнула сиделку. Наконец, села за письменный стол, чтобы привести в порядок отчетность, просмотреть счета, которые она уже никогда не заплатит, сосчитать долги, которые она уже никогда не соберет.
За ночь поднялся ветер, хотя было по-прежнему очень жарко. В воздухе сильно пахло грозой; ветер, усилившийся к рассвету, свободно гулял по саду, запутывая провода, на которых раскачивались японские фонарики. К половине седьмого начисто облетел розарий; горячий ветер уносил прочь охапки помятых и рваных лепестков. В дальнем конце усадьбы, на озере, ветер вздымал волны, бесцельно разбивающиеся о берег и даже заливающие пол грота, где прятались лебеди.
В тайном саду покачнулась и рухнула статуя, сминая по дороге цветы. На земле она раскололась пополам; одна из пустых рук Анны-в-лабиринте поймала пролетающую ветку и убаюкала ее, покачивая.
В семь утра миссис Хэллоран оделась и спустилась в столовую, где встретила тетю Фэнни. Поскольку миссис Хэллоран хотела, чтобы слуги как можно раньше уехали в свой короткий отпуск, дом уже проснулся, и в столовой звуки ветра заглушались привычной активностью. Все, что осталось от праздника, уже было убрано, хотя японские фонарики так и болтались, безнадежно запутавшись, а тенты под напором ветра превратились в живых летающих монстров; жаровню вычистили, посуду после гостей вымыли и стерилизовали в электрических посудомойках; на столе миссис Хэллоран и тетю Фэнни ожидал утренний кофе.
— Доброе утро, тетя Фэнни.
— Доброе утро, Орианна. Ты заметила, какой сегодня ветер поднялся?
— Ну еще бы! Честно говоря, даже немножко пугает.
Тетя Фэнни задумчиво разглядывала грейпфрут.
— Странно, — обмолвилась она, — как порой разум цепляется за мелочи; наверное, пройдет много времени, прежде чем я увижу грейпфрут, очищенный и нарезанный.
— А ты собираешься рвать их с деревьев и вонзаться зубами?
— Возможно. Мы ведь не знаем, насколько придется одичать. Кстати, ветер меня особо не пугает; правда, мне страшно представить, как оно будет потом…
— Да, — отозвалась миссис Хэллоран, — я тоже об этом полночи думала. Слушала, как ветер завывает, и пыталась осознать, что на сей раз он не затихнет. Зловещая, почти невыносимая мысль: ведь в обычные дни мы воспринимали бы перемену погоды спокойно, без всякого страха, тогда как на этот раз ветер не утихнет, а наоборот, усилится и в конце концов…
— Тише, Орианна! Слуги пока еще здесь. Да и вообще, меня тошнит от самой идеи…
Миссис Хэллоран с тетей Фэнни взяли тосты, яйца, бекон и кофе; бросая друг на друга краткие взгляды, обе молча думали об одном и том же: последним завтраком, приготовленным и поданным на изящном фарфоре и серебре, следует наслаждаться по максимуму в тихой, спокойной обстановке; и потому они сидели за столом дольше обычного (и уж точно дольше, чем привыкли проводить время в обществе друг друга). В какой-то момент, глядя на тяжелую серебряную вилку, миссис Хэллоран почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Какой прок от этого будет завтра? — думала она, даже не пытаясь скрыть слезы от тети Фэнни.
— Мой отец будет здесь, обязательно, — мягко произнесла тетя Фэнни. — Я верю в него безгранично!
Пока миссис Хэллоран с тетей Фэнни растягивали завтрак, спустилась Арабелла в халате и бигуди. Она сообщила, что миссис Уиллоу нездоровится, и попросила собрать поднос с кофе, томатным соком и пузырьком аспирина. Миссис Хэллоран велела усилить томатный сок сырым яйцом и вустерским соусом.
— Сегодня нам болезни никак не кстати, — сказала она Арабелле.
Та унесла поднос наверх и вскоре вернулась, одетая и причесанная; к этому времени за стол сели Фэнси с Глорией, а за ними Мэри-Джейн и капитан. Миссис Хэллоран с тетей Фэнни продолжали пить кофе; никто не разговаривал. Мисс Огилви села за стол с болезненным видом и с непривычной резкостью отвергла предложение миссис Хэллоран насчет томатного сока с сырым яйцом и вустерским соусом.
— Это все ветер, — хныкала мисс Огилви, — он сведет меня с ума!
— Да, ветер просто ужасный, — согласился капитан.
Эссекс и Джулия, последними вышедшие к столу, застали подавленную тишину: остальные молча прислушивались к отдаленным завываниям ветра.
— Наш маленький шабаш в ожидании, — пошутил Эссекс напряженным тоном.
— Скорей бы это прекратилось, сил больше нет! — простонала Джулия, едва сдерживаясь.
