– Тогда почему ты упоминаешь его имя в нашем доме?
– Потому что пытаюсь объяснить. Кузен Чарльз поспешил к нам сразу же, как только умер его отец, и хочет нам помочь.
– Чем он может нам помочь, Констанс? Мы ведь счастливы, не так ли?
– Очень счастливы, Меррикэт. Но, прошу, будь полюбезнее с кузеном Чарльзом!
Я смогла слегка перевести дух; все будет в порядке, кузен Чарльз – это призрак, но ведь призрак можно прогнать?
– Он уедет, – сказала я.
– Не думаю, что он собирается остаться тут навечно, – сказала Констанс. – Он приехал с визитом, только и всего.
Мне срочно нужно найти что-нибудь, какую-нибудь штуковину, чтобы на него воздействовать.
– Дядя Джулиан видел его?
– Дядя Джулиан знает, что он здесь. Но вчера ночью дяде Джулиану так нездоровилось, что он не мог выйти из комнаты. Я приносила ему ужин на подносе, чуть-чуть супа. И очень рада, что сегодня утром он попросил чаю.
– Сегодня нам нужно убирать в доме.
– Позже, после того, как проснется кузен Чарльз. И мне лучше всего убрать с пола разбитый стакан, пока он не сошел вниз.
Я наблюдала за ней, пока она сметала в совок осколки стекла; сегодня будет день яркого блеска, наполненный крошечными сверкающими предметами. Торопиться с завтраком смысла не было, потому что сегодня мне нельзя было уходить из дому, пока не закончится уборка. И я медлила, не спеша потягивая молоко и наблюдая за Ионой. Я не успела покончить с завтраком, как дядя Джулиан позвал к себе Констанс, чтобы она помогла ему сесть в коляску. Она вывезла его на кухню и усадила за стол, где лежали его бумаги.
– Я действительно решил приступить сегодня к сорок четвертой главе, – сообщил он, потирая руки. – Думаю, что начну с небольшого преувеличения, плавно переходящего в явную и возмутительную ложь. Констанс, дорогая?
– Да, дядя Джулиан?
– Я собираюсь сказать, что моя жена была красавицей.
Некоторое время мы молчали, озадаченные звуком шагов, что послышались на втором этаже. Прежде там всегда было тихо! И это расхаживание у нас над головами было очень неприятным! У Констанс была мягкая поступь, а дядя Джулиан вообще не ходил; а эти шаги были тяжелыми и даже зловещими.
– Это кузен Чарльз, – сказала Констанс, поглядев на потолок.
– Действительно, – согласился дядя Джулиан. Он аккуратно разложил перед собой листок бумаги и взял карандаш. – Я ожидаю массу удовольствия от общения с сыном моего брата, – сказал он. – Возможно, он сумеет пролить свет на некоторые подробности поведения своей семьи во время судебного процесса. Хотя, готов признаться, я записал где-то воображаемый разговор, который, возможно, у них состоялся… – Он схватил один из блокнотов. – Подозреваю, мне придется отложить работу над сорок четвертой главой.
Я взяла на руки Иону и пошла в свой угол, а Констанс вышла в коридор, чтобы встретить кузена Чарльза, когда он сойдет вниз по лестнице.
– Доброе утро, кузен Чарльз, – сказала она.
– Доброе утро, Конни. – Это был тот же голос, что и вчера вечером. Я забилась подальше в свой угол, а она ввела его в кухню. Накрыв ладонью свои бумаги, дядя Джулиан обернулся к двери. – Дядя Джулиан. Рад наконец познакомиться с вами.
– Чарльз. Ты сын Артура, но больше похож на моего брата Джека, который умер.
– И Артур тоже умер. Вот почему я здесь.
– Надеюсь, он умер состоятельным? Я был единственным из братьев, кому не досталось ни гроша.
– Ну, если хотите знать, дядя Джулиан, отец не оставил мне ничего.
– Какая жалость. Его-то отец оставил значительную сумму. Она была значительной при том даже, что ее пришлось разделить на нас троих. Я всегда знал, что моя доля обернется пшиком, но никак не ожидал подобного от брата Артура. Наверное, ваша матушка была расточительной женщиной? Я ее плохо помню. Припоминаю, однако, что моя племянница Констанс в ходе судебного разбирательства писала к дяде, но ответила именно его супруга, которая потребовала прекратить всякое сообщение между нашими семьями.
– Я хотел приехать раньше, дядя Джулиан.
– Надо полагать. Молодые люди всегда любопытны. И девушка, чье имя овеяно зловещей славой, как ваша кузина Констанс, представляется любому молодому человеку романтической героиней. Констанс?
– Да, дядя Джулиан?
– Я уже позавтракал?
– Да.
– Тогда я выпью вторую чашку чаю. Нам с этим молодым человеком нужно многое обсудить.
Я по-прежнему не могла его толком рассмотреть. Наверное, потому, что он был призраком; или потому, что он был очень высок. Его крупное круглое лицо, столь напоминавшее лицо нашего отца, поворачивалось то к Констанс, то к дяде Джулиану, улыбалось, открывало рот и говорило. Я забилась в свой угол как можно дальше. Но, наконец, это большое лицо повернулось и ко мне.
– А вот и Мэри, – сказало лицо. – Доброе утро, Мэри.
Я опустила голову, прикрываясь Ионой.
– Стесняется? – спросил он у Констанс. – Это нестрашно. Как правило, дети меня любят.
Констанс рассмеялась.
– Мы почти не видим людей, – ответила сестра. Констанс явно не испытывала ни смущения, ни неловкости; она как будто всю жизнь ждала, что приедет кузен Чарльз, как будто заранее знала, что станет делать и говорить. Можно подумать даже, что в доме ее жизни всегда была комната, готовая принять кузена Чарльза.
Он встал и подошел ко мне.
– Красивый котик, – сказал он. – У него есть имя?
Мы с Ионой посмотрели на него, и мне пришло в голову, что имя Ионы – самый безопасный вариант для начала разговора с ним.
– Иона, – сказала я.
– Иона? Он твой особенный любимец?
– Да, – сказала я. Мы посмотрели на него, Иона и я, не осмеливаясь ни сморгнуть, ни отвести взгляд. Большое круглое лицо было близко, оно по-прежнему напоминало лицо отца, и оно улыбалось.
– Мы станем добрыми друзьями, ты, я и Иона, – сказал он.
– Что вы будете на завтрак? – спросила у него Констанс и улыбнулась мне, ведь я сказала ему, как зовут Иону.
– Что дашь, – сказал он и наконец отвернулся.
– Меррикэт ела блинчики.
– Блинчики – это замечательно. Хороший завтрак в приятной компании в чудесный день; чего еще мне желать?
– Блинчики, – заметил дядя Джулиан, – почетное блюдо в нашей семье, хотя лично я редко их ем; здоровье позволяет мне только легчайшие и самые деликатные блюда. Блинчики подавались к завтраку в последний…
– Дядя Джулиан, – сказала Констанс. – Твои бумаги упали на пол.
– Позвольте, сэр, я их соберу. – Кузен Чарльз опустился на колени, собирая бумаги, а Констанс продолжала:
