– Ах, какой он у меня способный! Это у него наследственное. Я тоже, когда состарюсь, стану ведьмой!
До улицы Рогатых Касок Проспер добрался без приключений. Несколько раз по дороге ему попались Бумажные Звери, но никакого интереса к его персоне загадочные твари не проявляли. Разве что только самим своим существованием вызывали душевный дискомфорт.
Сыщик подошел к воротам двухэтажной виллы. Окна ее были темны и безжизненны. Похоже, в доме никого не было. Зато откуда-то снизу доносился шум.
«Ну, ясно, – подумал лис. – Казино же подпольное, вот и располагается под полом. Присоединюсь-ка и я к всеобщему веселью. Вход, наверное, с заднего двора».
Но, несмотря на принятое решение, сыщик на задний двор не спешил. Его мозг свербила пока еще не вполне сформировавшаяся мысль.
Внутренним зрением Проспер снова увидел «саблезубую» карту. Вот она дрожит. Вот двигается в сторону. Вот проходит над картами «кошкиного дома», едва касаясь их верхних краев…
Стоп! Над картами! Едва касаясь верхних краев! Конечно!
Искать следует не в казино. А над казино!
То есть в доме.
Уже дважды за эту ночь Проспер напросился в гости. Но сейчас не тот случай. Интуиция подсказывала, что сыщику здесь рады не будут. Оставалось надеяться, что в доме действительно никого нет, потому что один лис намерен в интересах следствия нарушить закон.
Мысленно благодаря Антуанетту за ее криминальное прошлое и немного криминальное настоящее, Проспер выудил из внутреннего кармана пальто сумочку помощницы, порылся в ней и с довольной ухмылкой вытянул набор отмычек…
Глава 16
Безумная ночь сыщика Проспера
Часть третья – таинственно-криминальная
Антуанетта очнулась в чулане. Под потолком горела лампочка – судя по мощности, предназначенная, в лучшем случае, для освещения коробки из-под телевизора. Но даже при таком свете было понятно, что смотреть здесь не на что. Чулан был практически пуст. Лишь на полу валялся старый, видавший виды (хотя какие виды он мог видать в этом помещении?) матрас. А на матрасе валялась похищенная. Вот она действительно видала виды, но попадать в плен ей прежде не приходилось.
Антуанетта повертела головой. Убедилась, что от этого голова болит еще сильнее. Тогда лисица пошевелила передними лапами. С удивлением обнаружила, что и от этого голова болит сильнее. Уже заинтригованно пленница согнула правую заднюю лапу. В ответ разболелась левая передняя. Теперь в этом даже чудилась некая логика. Именно такую логику принято называть непостижимой.
«Видимо, та гадость, которую меня заставили понюхать, была какой-то гадостью», – сделала вывод Антуанетта.
Следующей ее мыслью было «Бежать!». Но стоило лисице представить себя бегущей, как заболело все тело и, казалось, даже матрас под ней занемог.
Значит, побег придется отложить до лучших времен. Интересно, а как могут выглядеть в заточении эти самые «лучшие времена»? Вопрос не на шутку увлек Антуанетту, но обдумать его всесторонне она не успела, так как дверь чулана распахнулась и на пороге появился некто.
Некто был облачен в черный плащ, полностью закрывавший упитанное туловище, а также маску с прорезями для глаз и широкополую шляпу. В правой лапе некто держал игрушечную шпагу. Всем своим видом пришедший говорил: «Я только что выпал из киноэкрана!»
Незнакомец взмахнул шпагой и театрально воскликнул:
– Я пришел, чтобы спасти тебя!
Он подпрыгнул к Антуанетте и протянул ей лапу.
– Вы кто? – спросила лисица, поднимаясь с его помощью на задние лапы.
– Я твой избавитель!
– А похититель где? – поинтересовалась Антуанетта, следуя за избавителем на буксире в сторону выхода.
Спасителя вопрос почему-то огорчил. Он остановился и адресовал лисице сквозь прорези маски взгляд, полный укора.
– Ну вот зачем все портить?
– Извините… – пролепетала Антуанетта, которой вовсе не хотелось все портить, пусть даже и непонятно, как именно портить и что такое это самое «всё».
– Извиняю, – с пугающей серьезностью ответил спаситель. – Больше так не делайте.
Возвращение в режим «киногероя» произошло в одно мгновение. Избавитель картинно выставил вперед шпагу, вскричал «за мной, моя любовь!» и вытащил Антуанетту в длинный пустой коридор.
В конце коридора виднелись ступеньки.
– Тсссс, – скомандовал избавитель, и дальнейший путь к лестнице они проделали на цыпочках.
Следуя за спасителем, Антуанетта поднялась на один этаж и оказалась в большой комнате со множеством дверей, в каждую из которых было вделано зарешеченное окошко.
– Что это за место? – спросила она. – Прямо тюрьма какая-то…
– Нет-нет! – возразил избавитель. – Это не тюрьма! Тюрьма внизу! Я как раз оттуда тебя спас! Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Э-э… Спасибо.
– Нет, не спасибо. Что-то другое. Ну! Подумай! Я же тебя спас! Значит?
– Значит, я свободна и могу уйти отсюда! – воспряла духом Антуанетта.
Взгляд спасителя стал яростным.
– Ты издеваешься, да?
– Нет, что вы! Просто я не понимаю…
– Ладно. Давай так. Сказку про рыцаря, принцессу и дракона помнишь?
– Конечно. А какую именно? Ту, где рыцарь спасает принцессу от дракона? Или где дракон спасает рыцаря от принцессы? Или где принцесса спасает дракона от рыцаря? Или где рыцарь с драконом спасаются от принцессы?
– Первую. Самую главную. Где рыцарь спас принцессу из заточения. А она в ответ… ну, что она в ответ?
– Полюбила его, – с недоумением ответила Антуанетта. – Ой! Вы что же, хотите сказать, что я теперь должна вас полюбить?
– Что значит «теперь»! Я же твой избавитель! Ты должна была сразу в меня влюбиться, как только я появился на пороге камеры, где ты томилась в заточении, потеряв всякую надежду покинуть стены узилища! Твои чувства должны были вспыхнуть, а благодарность не знать границ! Ты должна была увидеть, что твой спаситель прекрасней всех, и понять, что он зверь твоей мечты и что ты ждала его всю жизнь! Или… – тон избавителя стал угрожающим. – Или, может, всего этого не произошло?
Повинуясь воплям здравого смысла, Антуанетта ответила:
– Конечно, произошло. Все так и есть. Я вас люблю.
Спаситель недоверчиво прищурился.
– Правда любишь?
– Ну конечно! – Бывшая мошенница стремительно входила в роль и даже временно перешла на «ты». – Я сразу влюбилась в тебя, как только ты появился на пороге камеры, где я томилась в заточении, потеряв всякую надежду покинуть стены узилища! Мои чувства вспыхнули, а благодарность не знает границ!
