Спаситель таял на глазах. И тут, поддавшись нахлынувшему раздражению, Антуанетта все испортила:
– Значит, вы похитили меня, чтобы спасти? Тогда выходит, что вы и рыцарь, и дракон в одном флаконе. Если у вас все так здорово получается, может, вы заодно и принцессой сами побудете? А я пойду.
Никогда прежде она не видела, чтобы зверь так сразу и так сильно выходил из себя. Похититель-избавитель издал яростный рык, сломал шпагу, избил стену и запер Антуанетту в одной из комнат с решетками. Ничего особенного во всех этих действиях не было бы, если бы не одно «но»: все это заняло не более двух секунд. Поставив рекорд, «спаситель» удалился, шумно топая и изрыгая проклятия.
– Постойте! – закричала ему вслед Антуанетта. – Я пошутила! Да люблю я вас, люблю! Так люблю, что аж места себе не нахожу! А давайте вы спасете меня еще раз! У вас так классно получается!
– Можешь не надрываться. Сразу он не вернется, – раздался внезапно голос откуда-то слева. Из соседней комнаты! – поняла Антуанетта.
– Точно, – произнес еще один голос, на этот раз справа. – Все всегда происходит одинаково.
– А если бы я убедила его, что люблю, он бы меня отпустил? – спросила Антуанетта.
В ответ раздался горький смех.
– Нет, конечно! – ответили слева. – Он же нас для того и похищает, чтобы мы делали вид, будто его любим.
«Похищает нас»! Так, значит, это и есть тот самый Похититель с большой буквы, о котором галдит весь город!
– А если, наоборот, уверять, что я его ненавижу?
Теперь ответили справа:
– Будет ждать, когда полюбишь. Уже проверено. Что бы ты ни говорила и ни делала, отсюда не уйдешь.
– Лучше делай вид, будто любишь. Тогда он станет с тобой хорошо обращаться.
– Свидания примется устраивать.
– Ужин при свечах.
– Романтику всякую разведет.
– В кино сводит. В собственный кинозал, внизу, в подвале.
– А там только один ряд – задний.
– Ага, места для поцелуев.
– Он что, идиот?! – воскликнула Антуанетта, оборвав перечисление ждущих ее прелестей жизни. – Хочет любви, пускай подругу заведет!
– Видишь ли, дорогая… – ответили справа. – Подруги ему будет мало. Ему ведь хочется, чтобы его все-все любили.
– Уж очень до любви алчный, – добавили слева. – Вот он все похищает и никак остановиться не может. Урод ненормальный.
Последнее заявление вызвало со всех сторон шквал нелестных эпитетов в адрес Похитителя. Это Антуанетте уже было не интересно. Она отошла от решетки и осмотрела комнату. Окна, разумеется, нет. Есть кровать, кресло, стул и столик. На столике – корзина с фруктами. Ты смотри, заботливый какой.
Антуанетта повалилась на кровать, закинула передние лапы за голову и уставилась в потолок.
Ничего. Этот любитель любви еще не знает, с кем связался. Захватить помощницу гениального сыщика – что может быть глупее! Тогда уж следовало похитить вместе с ней и Проспера. А так – очень скоро мэтр ее найдет. Что она, мэтра не знает?
А вот нечего нападать на кого попало!
Кстати.
Антуанетта нахмурилась.
А ведь голос Похитителя она раньше слышала. Точно слышала! Но не может вспомнить, кому он принадлежит…
Эх, жаль, что Похититель так и не снял маску…
Вилла, в которую забрался Проспер, принадлежала какой-то богатой и важной персоне. Водя фонариком по сторонам, сыщик то и дело натыкался взглядом на очередной портрет одного и того же тигра, из чего сделал вывод, что это и есть хозяин дома. И также, конечно, владелец располагавшегося в подвале казино, порочный дух которого Проспер ощущал буквально пятками. Ну, правильно: кто же еще, как не богатая и важная персона, может позволить себе в городе, в котором запрещены азартные игры, содержать подпольное казино.
Но все это сыщик отметил мельком. Его больше занимали другие вопросы. Первый: что, собственно, он ищет? И второй: сколько времени у него есть на поиски того, что, собственно, он ищет, прежде чем в дом кто-нибудь нагрянет?
«Надо найти кабинет, – решил Проспер. – Важные персоны обычно все важное хранят именно в кабинете. Это их святая святых».
И, словно по заказу, луч фонаря уперся в дубовую дверь, на которой висела табличка «Святая святых». Проникнуть внутрь оказалось лишь делом техники, то есть выбором подходящего ключа из бесценного набора Антуанетты.
Проспер нашарил лапой выключатель, вспыхнула хрустальная люстра под потолком и…
А вот этого сыщик никак не ожидал. Он, правда, не знал, что именно он ожидал, но не этого.
Одного взгляда на кабинет было достаточно, чтобы узнать многое и о хозяине дома, и о Вершине. По крайней мере, такому опытному зверю, как Проспер, хватило даже полвзгляда.
Итак, вывод первый: в Вершине существует видистская организация. Основание для вывода: штандарты, увенчанные железными головами саблезубых тигров; на стене – огромный знак, представляющий собой два перекрещенных клыка; красно-черно-золотые знамена с той же символикой; фотографии хозяина дома и других тигров в черных мундирах и с тотальным отсутствием чувства юмора во взглядах; широкий транспарант через всю стену, гласящий «Движение За Возвращение К Дикости»; плакаты с марширующими тиграми и всякими банальностями типа «мы победим» и «за чистоту вида».
Все это Проспер видел не раз. Однажды, правда, ему попались видисты, у которых символическими цветами служили коричневый, синий и белый, но все члены той организации оказались дальтониками. Почему-то все ксенофобы в мире, принадлежа к абсолютно разным видам, тяготели к похожим цветам, похожей символике и похожим формулировкам похожих идей.
«Да ясно почему. Недостаток ума компенсируется отсутствием воображения», – с неприязнью подумал Проспер. Видистов он не любил. Как и всех зверей с недостаточно, как ему казалось, гибким мышлением и склонностью к дурацким обобщениям. Не случайно еще ни один видист не стал знаменитым сыщиком.
Вывод второй: лидером местных ура-патриотов был не кто иной, как хозяин дома. Основание: да вот этот самый кабинет! Или, вернее будет сказать, штаб.
Вывод третий: плохо. Дело пахнет политикой. А у политики запах скверный. С гнильцой.
«Не стоит торопиться с выводами, – подумал сыщик. – Может, похищение Антуанетты все-таки бытовуха. Или маньяк. Всяко лучше, чем политика и видисты».
Напротив массивного письменного стола из красного дерева располагался телевизионный столик с полкой, заполненной видеокассетами. Проспер нагнулся и увидел, что вместо названий они озаглавлены датами. Он выбрал кассету со вчерашней датой и втолкнул ее в магнитофон. На экране появился стоящий на трибуне хозяин дома. Он поднимал правую лапу, призывая к тишине публику, которая скандировала за кадром «А-ни-бал! А-ни-бал!». Сам Анибал, хоть и пытался добиться тишины, мордой выражал удовольствие – он то и дело открывал и закрывал пасть, словно собирался присоединиться к скандирующим и приветствовать самого себя.
