– Он не просто актер. Он – блестящий актер! Пингвин Евгений. Слышал?
– Нет, – все еще без особого интереса ответил Лев.
– Не может быть! Он же просто супер! Его амплуа – герой-любовник. Особенно герой-любовник-павлин. Видел бы ты, как он сыграл в паре с Изольдой Бездыханной!
Лев аж подпрыгнул. От безразличия не осталось и следа.
– Он играл с Бездыханной?!
– А то! Я же говорю, он бесподобен! Изольдочка от него в восторге. Вызывала на «бис».
– Изольдочка? – не веря своим ушам, переспросил Лев.
– Ну да. Она моя подруга. Близкая. Можно сказать, собутыльница. Это я ей Евгения ангажировал.
– Офигеть… С самой Бездыханной…
«То-то же», – довольно подумал Константин.
– А ваша подруга? Лисица? Она кто? – спросил Лев.
– Откуда ты про нее знаешь? – покосился на собеседника кот.
– Ну, я же дворник. Моя задача – наблюдать за постояльцами.
– Да? А мне казалось, задача дворника – подметать тротуар.
– Дворник? Подметать? С чего ты взял?
– Да так… Стереотипы.
– Избавляйся. Зачем мне, по-твоему, глаза? Чтобы подметать, что ли?
– Убедил, – кивнул Константин. – Нашу подругу зовут Берта. Она… – голос кота потеплел. – Умная, начитанная, смелая, верная, красивая. Настоящая.
Константин изумленно умолк. Что это с ним? Что за несвойственные ему интонации, ведь он всего лишь говорит о Берте. Берта-старушка, верная подружка. И больше ничего.
Так уж и ничего?
Перед его глазами встала Берта. Как же он был слеп все это время! Но теперь шоры пали, и истина открылась ему во всей красе. Во всей лисьей красе.
Над собеседниками нависла чья-то тень. Константин поднял глаза и увидел Георгия. На морде суслика застыло выражение «где я?»
– Гостиница, – меланхолично произнес Георгий.
– И вам здрасьте, – дружелюбно ответил Лев.
– Не за что, – отозвался суслик и пошатывающейся походкой направился ко входу в «Два клинка и одни ножны».
Сосед по комнате встретил Георгия с выражением морды, ненамного лучшим, чем у суслика. Ночь у Бенджамина Крота выдалась тяжелая, беспокойная и сбивающая с толку. Легкомысленно соглашаясь выполнить задание прекрасной лисички, Крот уже изначально предполагал, что головная боль ему обеспечена. Предчувствия его не обманули. Но и всей правды не сказали. Встретиться во сне с Лисом Улиссом так и не удалось. Прохиндей на зов не явился и даже в самых потаенных уголках подсознания обнаружен не был. Тогда Крот вспомнил, что Улисс всегда приходил сам, и принялся усиленно делать вид, что он его не ждет, а просто смотрит сны. Но злодей не появился. Зато появилась Берта, и Кроту стало не до Улисса.
– Спойте мне серенаду! – взглянув прямо ему в душу, приказала она.
– Но у меня нет слуха… – попытался увильнуть Крот.
– Ничего, – усмехнулась лисичка, поудобнее устраиваясь в кресле из обрывков недосмотренных археологом сновидений. – У вас есть внутренний слух. Во сне этого достаточно.
И Крот спел ей серенаду с помощью внутреннего слуха. Он любовался прекрасной и жестокой агентшей внутренним зрением, вдыхал аромат ее духов внутренним обонянием и даже позволил себе кое-что с помощью внутреннего осязания – но в этом он ни за что бы ей наяву не признался. Еще пристрелит.
Крот проснулся счастливым, и счастье длилось ровно семнадцать секунд – именно столько времени понадобилось еноту, чтобы понять – задание он с треском провалил. Тут-то в дверях и возник Георгий. Вид у него был такой, что Крот немедленно отмел вывод, будто суслик продал его врагам. Зато появилась мысль, а не продал ли Георгий кому-нибудь душу.
– Ну? – тоном сварливой жены произнес археолог. – И где вы шлялись всю ночь?
Георгий присел на краешек кровати, взгляд его приобрел блаженное выражение.
– Я был в райском саду. Со мной говорили души еще не рожденных умерших. Звучала прекрасная музыка, под которую мне явились добрые ангелы. Они прогнали злых демонов. А может, это добрые демоны прогнали злых ангелов. Не помню. Но стало так хорошо. Это было блаженство и наслаждение, это была ночь приобщения к тайнам бытия и секретам жития. Я почти разгадал загадки Вселенной. Вот только поспать мне совсем не удалось.
Суслик замолчал, а напуганный Крот постарался не издать ни звука, чтобы ненароком не выдать своего присутствия.
– Лис Улисс, – внезапно сказал Георгий.
Крот подскочил на месте.
– Что?!
– Кто такой Лис Улисс? – спросил Георгий, и в его взгляде наконец появился намек на осмысленность.
– Откуда вам известно это имя?!
– В мэрии слышал. В том числе, и от вас.
– Никогда не произносите его! А лучше вообще забудьте!
– Это как-то связано с картой у вас на животе?
– Это не карта! И вообще, не вмешивайтесь в мою жизнь! Я же в нее не вмешиваюсь!
– Это как-то связано с райским садом?
– Ну все, довольно! Некогда мне на дурацкие вопросы отвечать! Надо звонить в мэрию, узнавать про разрешение!
Енот решительно сел к телефону, а Георгий опрокинулся на спину, подложил лапы под голову и задумался. Бенджамин Крот что-то от него скрывает, это очевидно. Цель его поездки в Вершину – далеко не научная. Наверное, археолог не хочет пугать Георгия и потому молчит. Ну и ладно, пускай. Георгий и сам способен понять, что к чему.
Все дело, разумеется, в карте на животе у енота, хоть тот и уверяет, будто это какая-то дурацкая надпись. Но надписи так не выглядят. Так выглядят карты. Крот стремится в Сабельные горы, чтобы… чтобы… А! Чтобы избавиться от карты, конечно! Потому что носить на себе такую штуку смертельно опасно. А в горах живет мудрый древний дух Лис Улисс, который единственный и способен избавить археолога от напасти. Всякие другие звери пытаются этому помешать, потому что эта карта нужна им самим. И теперь они хотят найти Лиса Улисса раньше Крота, чтобы убить его! Как они собираются убивать дух, пока непонятно, но это и не важно.
А карта на животе у Крота появилась из-за того, что археолог пренебрег древним проклятием и вскрыл гробницу сфинкса.
– Крот, вы бывали в гробнице сфинкса? – на всякий случай уточнил суслик.
– Что? А, бывал, да, – рассеянно ответил занятый телефонным разговором археолог, не очень-то понявший, о чем его спрашивают.
Ну вот. Георгий на верном пути. Археология, вообще, ужасно опасная наука, постоянно приходится иметь дело с древним злом, которое только и ждет, чтобы его откопал какой-нибудь научно озабоченный бедолага. Как известно, любой, кто посягнет на гробницу сфинкса, будет нести на себе проклятие древних царей. Вот Крот его и носит. Но, судя по тому, что краем уха удалось услышать Георгию, Лис Улисс – дух злой. И на самом деле он вовсе не спасет Крота. Наоборот, он должен довести до конца начатое древними сфинксами. Ведь духи гор и древние сфинксы всегда заодно, это известный мифологический факт. Если наивный Крот отыщет Лиса Улисса, тот вовсе не избавит его от карты, а активизирует ее. И тогда реки на ней превратятся в потоки крови, холмы и горы – в ужасные язвы, а долины – в алые шрамы. В общем, Крот умрет в страшных мучениях.
