Тревожный сон, в котором бегу куда-то во тьму, спасаясь от невидимой угрозы, прервался, когда будильщик стучал в соседнее окно бамбуковой палкой, а невыспавшийся и пьяный мужской голос грязно выругался и послал его к дьяволу.
Достав из тайника Касии всю скромную наличность, вышла на улицу. Наскоро позавтракала в общественной столовой – только когда начала есть, поняла, что голодала с неделю. Хмурые работяги – холостяки, вдовцы и те, кому не очень повезло с женами – внимательно наблюдали, как стройная женщина уплетает подгоревший омлет и овсяную кашу с такой скоростью и аппетитом, будто это амброзия.
– Ты, красавица, неместная, – ко мне подсел один из заинтересовавшихся мужчин. – Чья будешь?
– Дару знаешь? – спросила хмуро и положила в рот последний кусочек хлеба.
– Знаю. Жестокая сука, руку мне дважды ломала.
– Я ее сестра, – ответила, дожевав прекрасную черствую краюшку.
– Сестра? Ха-ха, да-да, так я и поверил. Будешь полировать ей промежность язычком, передавай привет от Зигги.
– Иди к черту, – ответила сумрачно, отставляя пустые тарелки. – Скажи лучше, где тут купить лошадь.
Все же решила встретиться с Гриром в деревне, хотя чуяла, что ничем хорошим это не закончится.
– Лошадь? – мой собеседник захохотал. – Странная ты женщина.
– Ты даже не представляешь, насколько. Так где здесь можно найти коня?
– Иди в сторону канала до перекрестка, увидишь вывеску аптекаря, туда и заходи. Там сын доктора бывает, он лошадей разводит.
39. Паутина лжи
До Волчьего угла добралась быстро, приехала даже раньше назначенного времени, и готова была провести еще два часа в ожидании герцога, однако на подъезде к трактиру узнала вороного жеребца из конюшни Грира. Спешно привязала новоприобретенную белую кобылку, хорошо себя показавшую на пути сюда, и, едва не сбиваясь на бег, зашла внутрь.
Грир и Пирс сидели за столом и что-то бурно обсуждали, больше никого в трактире не было. Оба повернулись ко мне, мгновенно прервав разговор.
– Доброго дня, – поприветствовала я мужчин.
– Мы закрыты, – грубо бросил Пирс. Не узнал во мне, так просто одетой, ту распрекрасную женщину в шелках, которая увезла недавно новую волчицу. – Приходите… Да лучше никогда не приходите!
Вот это гостеприимство!
– Это ко мне, – сказал Грир, сложив руки в замок, – оставь нас.
– Неужели та самая?.. – мужчина недоверчиво глянул на вожака, а потом на меня.
– Уходи, – герцог не собирался ничего объяснять, Пирс вздохнул, но покорно встал и удалился – он не мог перечить вожаку. – А вы присаживайтесь, мисс, – советник кивнул на освободившийся стул. – Нам многое нужно обсудить.
Что же нам обсуждать? Мне было интересно лишь одно: что с моей подругой и где она, именно этот вопрос я выпалила первым делом, стараясь смотреть мимо мужчины и его гипнотизирующих глаз.
– Здесь. Тут ее место, – ответил Грир. – Сейчас охотится вместе с Люком. Учится.
Жива, здорова, раз хватает сил на то, чтобы бегать по лесу. Значит, все в порядке. С облегчением выдохнула: теперь все равно, что подумает герцог по поводу моих переживаний о полузнакомой служанке.
– Касия, – звук ее имени, произнесенный Гриром, пронзил как молния, – мне поведала много интересного, – от взора оборотня не укрылось удивление, и он добавил: – Да, мне известно, как ее зовут.
Нет-нет! Как она могла? Наемница даже давней подруге назвала свое имя только когда была уверена, что не выживет. А герцог… его она ненавидела, и никогда бы не стала раскрывать свою тайну.
– Вы ее пытали? – прямо и со злобой посмотрела в спокойные янтарные глаза.
– В этом нет необходимости. Она часть моей стаи, а от вожака не может быть секретов. Это инстинкт: я приказываю – они делают, – он подался вперед, а я отшатнулась, вжавшись в спинку стула.
Дьявол! Что еще Касия могла рассказать?
– Она рассказала все, – он что, мысли читает?
Будто холодная рука сжала сердце и завязала в узел внутренности. Хотела что-то ответить в свое оправдание, но слова застряли в горле. Я ничего не могла придумать. Никакая ложь уже не спасет, а правда – она и так произнесена, причем не мной. Сердце колотилось как безумное, каждый удар отдавался в голову и в уши, перед глазами поплыли темные мушки, захотелось выйти на воздух, но понимала, что встать не смогу – ноги не выдержат. Кажется, сейчас впервые в жизни упаду в обморок по-настоящему.
– Вы убьете меня? – спросила хрипло.
Смерть не страшила, почему тогда я покрылась холодным потом и дрожу как во время лихорадки? Из-за того, что обман раскрыт, а я провалила дело? Нет же, сейчас уже не нужно выполнять задание Мирта, да и его самого теперь нет в мире живых.
Оборотень не отвечал, смотрел внимательно.
– Почему вы молчите? – произнесла с трудом, каждое слово царапало горло как точильный камень. – Вы меня убьете?
– Я жду новую ложь. У вас замечательно получается врать, Эстер… Роза, Лиззи, Магда… и кто вы там еще?
Для чего он все это говорит? Прикончил бы просто так, а еще лучше – оставил в темнице на растерзание тайному советнику и его подручным, не давал ложной надежды. Если бы меня не стало вчера, не было бы так мучительно сегодня.
– Я не хочу лжи, – собрав все силы в кулак, ответила тихо.
– Неужели? – усмехнулся он.
– Я готова честно ответить на любой ваш вопрос, герцог.
– У меня не осталось к вам вопросов, миледи.
– Хотите узнать, как меня зовут на самом деле? – спросила почти шепотом.
– Нет. Для чего мне это?
Этот ответ был больнее, чем пощечины, которыми он наградил меня в ночь равноденствия, чем удары хлыстом и раскаленное тавро, приложенное к предплечью.
– Раз так, то… – нервно сглотнула, – то почему вы спасли меня вчера?
– Я не собирался этого делать, но вы заставляете меня звереть не только в переносном, но и в прямом смысле. За вами пришел не я, а волк.
– Что это значит?
– Вы пробуждаете во мне хищника. Он желал вас себе, он жаждал обладать вами, он не хотел, чтобы вас убили. Я опять пошел на поводу у своего зверя, но больше это продолжаться не может.
– И что теперь?
– А как вы думаете?
– Делайте со мной все, что угодно, – покорно опустила голову, показывая готовность принять любое его решение. Только бы это закончилось. Худшая и самая болезненная из всех пыток. – Если это имеет хоть какое-то значение, – продолжила, потому что Грир молчал, – то я не стала бы убивать вас, даже если бы мы поженились. Говорю это не для того, чтобы обелить себя, а просто, чтобы вы знали.
