Найдя, как ему казалось, ответ на мучившие его вопросы, Харка вдруг пришел в сильное волнение и негодование. В то же время его охватил страх перед Хавандшитой, проявившим такую изощренную хитрость.
Утром он мрачно бродил вокруг Священного Вигвама и с горечью смотрел на мацавакен, которым ему пришлось пожертвовать. Этот старый стервятник всё прибирает к рукам, всё! И все теперь почитают его так, как будто он — сама Великая Тайна.
Харка вдруг испуганно вздрогнул. На шесте с трофеями перед вигвамом шамана, чуть выше мацавакена, в маленькой сеточке висел золотой камень! Значит, он ошибся в своих рассуждениях? Но как же все было на самом деле? И почему Хавандшита повесил желтый камень на шесте, так что он был виден всем — и Маттотаупе, который в гневе бросил его в реку? Харка поспешил в отцовский вигвам, чтобы немедленно рассказать об этом вождю.
— Этого не может быть! — воскликнул Маттотаупа и побледнел.
— Но это так, отец.
— Идем! Я хочу сам видеть это.
Когда они подошли к Священному Вигваму, на шесте уже не было ни желтого камня, ни сеточки.
— Тебе это привиделось, Харка, — с облегчением произнес Маттотаупа. — Злые духи ввели тебя в заблуждение.
Харка провел рукой по глазам. Он же не слепой! И не привык спать на ходу. А может, он и в самом деле одержим духами? Или старый шаман почуял его недоверие и водит его за нос? У Харки вдруг как будто ушла земля из-под ног, как у человека, погружающегося в болотную трясину. Теперь ему нужно было действовать очень осторожно, обдумывая каждый шаг.
Он вновь и вновь спрашивал себя: не мог ли Черная Кожа слышать его короткий разговор с Маттотаупой о желтом камне? Он в этот день очень рано зашел за ним и Харпстенной. Харпстенна еще спал, как и женщины и Шонка, так что Черная Кожа был единственным, кто мог услышать что-нибудь из их разговора.
Под вечер Черная Кожа уговорил Харку без всякой цели поскакать вместе с ним в прерию, чтобы на обратном пути он мог поупражняться в искусстве следопыта, рассматривая свой собственный след. Харка охотно согласился, ведь скакать по вольным просторам навстречу прохладному ветру было одним из его любимейших удовольствий. Они позабыли про время и вскоре оставили стойбище далеко позади. Черной Коже нелегко будет в сумерках находить оставленный ими след, но для Харки Ночного Ока это было детской забавой, и он хотел показать своему чернокожему другу, как много знает и умеет мальчик племени дакота.
Однако Черную Кожу сумерки, казалось, совсем не смущали. Когда Харка наконец остановился, волки уже выли на луну, им вторили собаки в стойбище. Черная Кожа спешился, ловко стреножил лошадь и сел на пригорке.
— Посмотрите-ка на этого ленивца! — сказал Харка. — Медведь, разомлевший на солнце! Только сейчас не полдень, а ночь.
— Я заметил это, Харка, Поражающий Стрелами Бизонов! Уже ночь. Ты что, боишься темноты?
— Не болтай глупости. Что ты затеял?
— Мне надо с тобой поговорить.
— Говори.
Харку разбирало любопытство.
— Представь себе: есть тайна…
— Что за тайна? Есть много тайн.
— Ну, какая-нибудь тайна, которую ты еще не раскрыл. И это тайна белых людей…
— Ну хорошо, у белых людей есть тайна. Что дальше?
Харка сорвал травинку и, сунув ее в рот, зажал зубами.
— У белых людей есть тайна, которая дает им силу. Что бы ты стал делать?
— Белые люди — наши враги. Если у них есть тайна, надо отнять ее у них. Или найти другую тайну, которая даст нам еще бóльшую силу.
— Но кто может отнять тайну у другого?
— Только тот, кто ее узнает.
— А как узнать тайну?
— Это всегда опасно. Ее нужно разведать.
— Да. Теперь я хочу тебе кое-что сказать. Но я скажу лишь то, что хочу сказать, и ни слова больше!
— Ты говоришь как мужчина.
— Хау! Я хочу тебе кое-что сказать, Харка Ночное Око, Убивший Волка! Ты сам все время пытаешься раскрыть одну тайну. Но тебе не помогут ни твои осторожные вопросы, ни твое зоркое око. Я думаю, ты никогда не разгадаешь эту загадку. Отступись! Хавандшита знает больше всех, и он мудрее всех мужчин вашего рода, даже твоего отца, Маттотаупы.
Харка выплюнул травинку.
— О том, что думаешь ты, — можешь мне не рассказывать, Черная Кожа Курчавые Волосы. Ты пришел в ярость, ты с ненавистью смотрел на моего отца, когда он бросил злой желтый камень в реку. Я говорю правду: я видел твои глаза. А потом Хавандшита освободил твоего отца, и поэтому ты так почитаешь старого шамана.
— Харка, разве это дурно, что я почитаю его за это? Но я хотел сказать тебе совсем другое. Не перебивай меня, не то я умолкну, и ты ничего не узнаешь. Итак, слушай: желтый камень — священный камень. Но в чем его сила — знают только белые люди. Краснокожим она неподвластна. И это правда! Вот в чем беда! Мой отец долго жил среди белых людей и знает это. Когда у белых людей есть в кармане такие священные камни, им достаточно лишь приказать — и они тут же получают всё, чего только пожелают, как будто все падает с неба. Им не нужно ни охотиться, ни готовить себе пищу, ни выделывать ткани или кожу, ни ловить мустангов. За эти камни им тотчас же всё приносят или привозят. Ведь это Великая Тайна?
— Да.
— Так вот я и говорю: у белых людей есть чудо, которое мы должны у них отнять. Или мы должны найти большее чудо. Но мы не сможем сделать этого, если станем бросать священные камни в воду. Хавандшита — великий шаман. Он раскроет тайны белых людей и будет повелевать ими. Он знает, что это нехорошо — сидеть на старых тайнах, как птица на яйцах. Нужно заклинать новых духов. Хау. Я все сказал.
Харка долго молчал.
— Многое из того, что ты сказал, — верно, — произнес он наконец. — Ожерелье твоих речей состоит из красивых раковин, но в одной из них кроется зло. Я только пока не знаю в которой.
— Когда узнаешь это, скажи мне.
— Скажу, если к тому времени у меня не пропадет желание говорить тебе это.
Рассказ Черной Кожи дал Харке богатую пищу для размышлений и одновременно чем-то огорчил его. Возможно, потому, что он теперь знал: Черная Кожа, каким бы добрым и веселым он ни был, пожалуй, никогда не станет его союзником в борьбе с шаманом. В борьбе с шаманом?.. От этой мысли Харка пришел в ужас. Вот до чего он дошел в своем недоверии к Хавандшите! Может, тот уже знает об этом и его духи уже подстерегают его?
Харка встал. Через миг мальчики уже скакали назад. Ни о каком «чтении следов» теперь не могло быть и речи. Харка хорошо запомнил дорогу, и Черная Кожа следовал за ним.
Если дружба между ними и дала трещину, то этого, во всяком случае, никто не заметил, в том числе и они сами.
Харка, Харпстенна и Черная Кожа по-прежнему оставались неразлучной троицей. Даже во время игр Молодых Собак они всегда держались вместе.
