Его немой собеседник неотрывно смотрел на него своими зоркими умными глазами. Харка вдруг внутренне содрогнулся от своих собственных слов, которые так легко и бездумно произнес: он остро, как удар ножа, почувствовал противоречие между тем, кем были его отец и он еще весной, и тем, кем они стали за это лето. Вождь Сыновей Большой Медведицы, одного из самых храбрых и уважаемых племен оглала, что означает «расточающие свое имущество» — потому что воины этого племени всегда были так богаты трофеями и лошадьми, что охотно раздаривали свое богатство, и снискали себе славу не только храбростью, но и щедростью, — вот кем был Маттотаупа! Несмотря на весенний голод и другие тяготы и испытания, прежняя их жизнь в памяти Харки была светлой и радостной. Отец — вождь; он, его старший сын, — предводитель отряда Молодых Собак, который в четырнадцать лет должен был возглавить отряд Красных Перьев! Вот кем они были. А теперь его отец — всеми презираемый изгнанник, отверженный своим племенем как предатель, потому что его оклеветал шаман Хавандшита, заявив, что, напившись пьяным, он выдал белому человеку по имени Рыжий Джим тайну золота, скрытого в Черных холмах.
Ничего подобного не было и не могло быть. Маттотаупа не мог быть предателем. А поскольку отец был невиновен, Харка тайно отправился за ним в изгнание.
И вот они вместе прожили лето в горах. Это была неплохая жизнь. Харке нравилось быть рядом с отцом и охотиться. Но одно дело — провести в горах лето, другое дело — зиму, не говоря уже о нескольких зимах.
Нет, Маттотаупа должен снова стать вождем. Сыновья Большой Медведицы должны понять, что он невиновен. И они это поймут!
Харка надолго умолк, погрузившись в мрачные раздумья. Потом достал свою дудочку, сыграл орлу коротенькую мелодию и попытался спокойно, не выказывая страха, вернуть себе свое оружие. Но орел был начеку и еще крепче вцепился в копье и лук.
Маттотаупа опять рассмеялся, но на этот раз без прежнего непринужденного веселья, с которым он в последние дни иногда смеялся. Слова Харки, обращенные к орлу, разбередили и его, казалось бы, уже затянувшиеся раны.
— Он ничего тебе не отдаст, — сказал он сыну. — Тебе придется найти новое древко, вырезать новый наконечник для копья и смастерить новый лук.
— Может, и не придется, — ответил Харка. — Крыло у него заживает. Рано или поздно он взлетит, и тогда я заберу свое оружие.
— Он увидит, что ты хозяйничаешь в его гнезде, и бросится на тебя сверху.
Харка был не в восторге от такой перспективы, но ничего не ответил. Он следил, как орел чистит перья. У того, по-видимому, началась линька, потому что он вырвал себе несколько перьев, и они плавно опустились на луг. Харка поднял три хвостовых пера, потом сходил за перьями, которые выдрал у орла Чалый, и, связав их по три, отправился к лошадям, чтобы украсить их уздечки. Воин или желающий стать воином, конечно же, не станет украшать свою голову перьями, выдранными мустангом или выпавшими в результате линьки. Но для лошадей они сгодятся.
Маттотаупа ничего на это не сказал.
Харка подумал, не сходить ли ему ради развлечения в лес или не спуститься ли к каменной осыпи, чтобы поискать материал для нового оружия. Отец вряд ли будет против: он ведь сам сказал, что Харке придется заняться изготовлением нового оружия.
Маттотаупа и в самом деле не возражал.
И вот Харка стал готовиться к своему первому самостоятельному походу, который они назначили на следующий день. Сборы были недолгими. Он решил взять с собой немного еды, нож и винтовку с патронами.
Едва забрезжил рассвет, он тронулся в путь, который они уже однажды вместе с отцом проделали во время охоты на оленя. Идти вниз по склонам было легко. Ориентироваться на местности он научился еще ребенком и потому двигался уверенно и без промедления.
Добравшись до леса, он сразу же, ни на что не отвлекаясь, направился к тому месту, где, по описанию отца, росли ясени. Выбрать хорошее древко для копья — дело непростое. Харка искал основательно. Срезав подходящее древко, он метнул его несколько раз, чтобы удостовериться в правильности выбора. Да, это было именно то, что он искал. Наверху, в долине, он сделает из него настоящее копье.
Потом он нашел деревце для нового лука, крепкое и гибкое. Теперь надо было решить, из чего сделать наконечник для копья — из камня или кости. Он подумал, не пойти ли на каменную осыпь и не поискать ли готовый наконечник. Необходимости в этом не было, но он вспомнил о каменном лезвии ножа, и ему захотелось еще раз поискать на том же месте. Выйдя из леса, он радостно окинул взором широкую панораму гор.
Высоко в небе парила какая-то птица. Орел!
Харка обрадовался, увидев его. Орел полностью восстановил свои силы. Как красиво кружил он посреди белых облаков! Может, он поднялся в небо, чтобы сверху поискать своего товарища Харку?
Орел поднимался все выше, уклоняясь на юго-восток. Вдруг он резко изменил направление полета, помчался на большой скорости от высокогорного плато и от лесов на запад, в горы, и вскоре скрылся из вида.
Харка застыл в нерешительности. Что могло встревожить или привлечь внимание орла? Добыча? Но на таком огромном расстоянии он вряд ли мог заметить добычу. К тому же, как показалось Харке, орел не просто полетел куда-то — он явно улетал от чего-то. Но отчего? Какая опасность могла грозить орлу?
Либо другие орлы, либо люди.
Харка передумал искать каменные наконечники и решил поскорее вернуться к отцу. Он схватил древко для копья и тонкое деревце для лука и бросился со всех ног вверх по склону.
За полдень он добрался до наблюдательного пункта на каменной тропе и встретил там отца, который внимательно осматривал окрестности.
Харка встал рядом с ним и тоже устремил свой зоркий взгляд на долины, предгорья и прерии.
— Ну, что ты скажешь про своего орла? — спросил отец.
— Он заметил что-то, чего он боится.
— Верно. На юго-востоке только что был виден большой отряд всадников. Они вошли в лес и скрылись из вида.
— Что мы будем делать?
— Сначала поедим, а потом будем думать, что делать.
— Хау.
Харка был очень доволен тем, что отец обращается с ним как с воином.
Они спустились по каменной тропе в долину. Лошади спокойно паслись. Харка залез на выступ скалы и забрал свои лук и копье.
Маттотаупа улыбнулся:
— Может, твой пернатый брат уже больше не вернется.
Они основательно подкрепились сырым мясом. Харка уже успел привыкнуть к этому за многие недели. Насытившись и напившись из ручья, они сели на лугу.
— Ты слышал, что я сказал, — начал Маттотаупа. — Я не мог рассмотреть отдельных всадников, но думаю, что это были краснокожие — дакота, пауни или шайенны, потому что они ехали длинной вереницей друг за другом.
