— Они нас не найдут.
— Да, они нас не найдут. Но может, нам следует найти их? Что ты об этом думаешь, Харка Твердый Камень, Убивший Волка?
— Ты видел только всадников? А лошадей с волокушами?
— Нет, лошадей с волокушами не было.
— Значит, это были только всадники?
— Похоже на то.
— А сколько их было?
— По-моему, около сотни.
— Что же им нужно в лесу? — вслух рассуждал Харка. — Бизоньи стада, для охоты на которых могла бы собраться сотня воинов, бывают только в прерии. В лесу им делать нечего. Большие праздники или советы, на которые собирается сотня воинов, бывают только после большой осенней охоты, но не раньше. Если мы видим сотню воинов без женщин и детей, значит они вступили на тропу войны или на тропу разбоя. Откуда они шли и куда направлялись?
— Они шли с юга и направлялись на северо-восток.
— Там стоят вигвамы Сыновей Большой Медведицы. Может, это были койоты-пауни, которые собираются напасть на вигвамы дакота? Надо разведать, что они затевают.
— Зачем? — коротко спросил Маттотаупа.
Харка побледнел и опустил глаза.
— Я знаю, что ты думаешь, — сказал Маттотаупа после небольшой паузы. — Но ты стыдишься высказать свои мысли, хотя они верны. Скажи свое слово, как мужчина!
Харке теперь и в самом деле стало стыдно, и в то же время он почувствовал облегчение.
— Я думаю так, отец: пауни могли узнать, что ты в изгнании. А еще они могли узнать, что Солнечный Дождь погиб во время охоты на бизонов, а твой брат Оперенная Стрела — на медвежьей охоте. У Сыновей Большой Медведицы теперь нет опытных военных вождей. Пауни, наверное, решили, что могут безнаказанно напасть на наши вигвамы. Но перед лицом опасности наши воины придут в себя! У них спадет пелена с глаз, и они поймут, что совершили ошибку. Они снова захотят иметь своим военным вождем Маттотаупу!
— Ты думаешь? — задумчиво произнес Маттотаупа. Его лицо омрачилось. — Ну что ж, посмотрим, смогут ли наши воины постоять за себя и не потребуется ли им помощь. Совет Старейшин запретил мне ступать на землю дакота. Но какое мне до этого дело, если эти паршивые злобные койоты пауни пришли, чтобы угнать в плен наших женщин и детей!
Харка почувствовал мощный прилив сил. Какая великолепная перспектива! Они, изгнанники, придут на помощь Сыновьям Большой Медведицы, и их воины, вступив в битву с пауни, будут счастливы снова сражаться под началом Маттотаупы. Он вместе с отцом сможет вернуться домой, в отцовский вигвам, к своему другу Четану, к Черной Коже, к Харпстенне. Как будут светиться глаза Уиноны и Унчиды, когда Маттотаупа и Харка вернутся домой, покрыв себя славой!
Но Харку взволновала не только надежда на оправдание отца и военную славу. Весной мацавакен пауни убил его мать. Теперь, осенью, пауни узнают, что у него есть двуствольная винтовка и им не удастся убить или взять в плен его сестру и бабушку, которая заменяла ему мать. Как хорошо, что он летом не израсходовал ни одного патрона! Теперь они ему очень пригодятся.
— Когда мы выступаем, отец?
— Мы поспим четыре часа и, набравшись сил, отправимся в путь. Мы воспользуемся темнотой, чтобы незаметно спуститься в лес. Может, мне удастся еще до рассвета подобраться к этому отряду.
Они поспали на лугу в своей маленькой долине, а когда проснулись на закате дня, вернулся орел с крепким древком в когтях, но отнес его не на свой камень у источника, а на вершину скалистой горы, ограничивавшей долину с юга. Там он, очевидно, решил строить новое гнездо. Оставив там древко и осмотрев долину, он слетел вниз, на свой камень, и требовательно раскрыл клюв. Харка бросил ему остатки своего обеда. Орел проглотил их и вернулся на вершину, потому что сумерки быстро сгущались и приближалась ночь.
Маттотаупе и Харке пора было выступать. Они погрузили провиант на лошадей — ровно столько, чтобы не обременять их еще и грузом, взяли оружие и тронулись в путь. Цель их похода так сильно занимала Харку, что он, поворачивая на каменную тропу, даже забыл оглянуться и окинуть прощальным взором маленькую долину, так долго служившую им прибежищем.
Друг или враг?
В лесах на горных склонах уже запахло осенью. Земля была усеяна опавшими листьями.
Прерия, распростертая под ночным небом у самого подножия гор, дышала теплом сухой земли, выжженной летним солнцем и высушенной жаркими ветрами.
Была уже полночь. Лучи месяца, сиявшего в небе, не проникали в лесную чащу. Харка ждал отца в кромешной тьме, держа лошадей за поводья. Лошади не были стреножены.
Харка напряженно вслушивался в глубокую тишину леса, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук, говоривший бы о присутствии людей. Но ни звуков, ни запахов не было.
Эта сотня всадников, исчезнувших в лесу, была очень осторожна. Харка ждал отца, который пешком отправился дальше, чтобы разведать, что это за всадники и что они затевают. Они вполне могли выставить дозоры, поэтому Маттотаупа должен был проявлять крайнюю осторожность. Его преимущество состояло в том, что он знал о всадниках, а они о нем — нет.
Сквозь кусты прошмыгнула ласка. Где-то испуганно крикнула птица, застигнутая врасплох одним из своих врагов и ставшая его кровавой добычей. Это была нескончаемая борьба мелкого зверья за жизнь, мало касавшаяся крупных хищников и людей.
Мустанги легли на землю, чтобы было удобнее спать. Харка сел рядом с ними, не выпуская из рук поводьев. Выспавшись днем, он не чувствовал усталости. Не выказывал он и признаков нетерпения, поскольку заранее знал, что ждать ему придется несколько часов.
Он даже удивился, когда отец вернулся задолго до рассвета. Харка услышал его раньше, чем увидел. Маттотаупа бежал вниз по склону, не заботясь о том, что его шаги могут услышать; похоже, время для него сейчас было важнее, чем осторожность.
Поравнявшись с Харкой и лошадьми, он в изнеможении, тяжело дыша, опустился на землю.
— Это пауни, — сказал он. — У них на лицах боевая раскраска. Своих лошадей они оставили в лесу, а сами с оружием в боевом порядке бегом отправились в прерию, на северо-восток.
— Что же нам делать?
— Пауни ступили на тропу войны. Они оставили своих мустангов, значит хотят напасть неожиданно. Нам надо выяснить, готовы ли Сыновья Большой Медведицы встретить этих собак с оружием в руках.
— Значит, надо скакать?
— Мы должны опередить пауни. У нас совсем нет времени. Возможно, мы опоздаем, даже если будем скакать во весь опор. Пешком мы прошли бы лес быстрее, чем верхом. Но как только мы достигнем прерии, мы наверстаем упущенное время. Скорее! Вперед!
