Индейцы собрали лошадей вместе, на этот раз на другом конце лагеря: запах крови тревожил и волновал их. Женщины резали мясо погибших животных, а Хавандшита и Маттотаупа справедливо распределяли его между вигвамами по количеству едоков. Самые голодные сразу же съедали по маленькому куску сырого мяса.
Харка снова привязал отцовского мустанга перед вигвамом и обошел лагерь, разглядывая мертвых волков и следы ночного побоища. Отыскав убитого им волка, он отрезал ему уши как трофей. Его брат Харпстенна с восхищением смотрел на него. Харка знаком подозвал его и стал объяснять значение тех или иных следов и ход битвы, чтобы тот тоже постигал премудрости охотничьей жизни. Матерого волка, которого он увидел перед собой в самый опасный момент, нигде не было. Харка вместе с братом еще раз обошел лагерь, внимательно изучая следы вожака стаи. У того были более сильные лапы, и прыжки его были длиннее, чем у других хищников. Ему удалось уйти.
— Этот волк — вожак стаи, — объяснял Харка брату. — По его следам видно, как он подвел стаю к лагерю и как разделил ее, чтобы перехитрить нас. Много волков убито, но другие наелись досыта, хотя вокруг нет бизонов.
Мальчики вернулись в отцовский вигвам. Там они увидели Четана и Шонку, пристыженно стоявших перед Маттотаупой. Харка хотел сразу же вывести брата из вигвама, чтобы тот не слышал упреков в адрес его старшего друга Четана. Но не успел: Харпстенна уже бросился к матери вглубь палатки. Поэтому и он остался стоять у входа, слушая сердитую речь отца.
— Вы вели себя как маленькие девочки, не умеющие владеть собой! — сказал вождь, и для индейских юношей это был самый обидный упрек, какой только можно было придумать. — Вы бросили лошадей ради волчьих ушей. Сами знаете, к чему это привело. Воины племени Сыновей Большой Медведицы считают, что вы не достойны носить эти трофеи.
Харке было очень стыдно за своего друга. Какой позор! Чтобы смыть его, Четану придется совершить не один отважный поступок. Все это, конечно, относилось и к Шонке, но о нем Харка не думал. Он отвернулся, сделав вид, будто ничего не видит и не слышит. Ему не хотелось подвергать Четана дополнительному унижению — выслушивать упреки в присутствии одиннадцатилетнего мальчишки.
Бледные, с закушенными губами, покинули юноши вигвам вождя, который сказал им то, что теперь им самим предстояло говорить себе день и ночь, пока они не искупят свою вину.
Маттотаупа отдал приказ отправляться в путь. Тридцать вигвамов были быстро разобраны. Кому-то из детей пришлось продолжить путешествие на спине у матери или довольствоваться местом на волокуше, поскольку лошадей теперь не хватало. Несколько женщин шли пешком, как Хавандшита.
Харка, Убивший Волка, снова ехал на своем пегом мустанге в одном строю с воинами.
Счастливчик
В то утро, когда на стойбище Сыновей Большой Медведицы обрушился ураган и им пришлось на несколько часов отложить выступление в поход, в пещере на склоне скалы происходило нечто странное.
Глубоко в недрах горы, в кромешной тьме, изнемогая от духоты, боролся за свою жизнь человек. Его кожаные куртка и штаны, босые ноги и волосы были мокрыми. Он сидел в выемке почти вертикального ответвления пещеры и лихорадочно на ощупь изучал свое крайне неудобное укрытие. Голова его гудела от оглушительного шума воды, которая чуть ниже, всего в нескольких метрах от него, со страшной силой неслась по пустотам горы. Он только что каким-то чудом вырвался из лап этого смертоносного подземного потока. Ему еще самому было непонятно, как это могло случиться, но он уже немного пришел в себя. У него все болело: голова, плечи, колени. Вода играла с ним, как с мячиком, била его о стены, швыряла в бездны. Ружье, шляпу и нож он потерял, зажигалка намокла. У него не осталось ничего, кроме собственной шкуры и мокрой одежды. И это в темном чреве горы, притом что он не имел ни малейшего представления, как из нее выбраться!
Он заставил себя дышать спокойно и попытался обдумать свое положение.
Вода унесла его вниз, значит отверстие, через которое он проник в пещеру, находится где-то над ним. Прямым путем, вверх по руслу водопада, ему туда уже не вернуться. Ничего не оставалось, как попробовать вскарабкаться чуть выше и посмотреть, нет ли там какого-нибудь бокового ответвления. Перспективы, конечно, далеко не радужные, к тому же он очень устал, но и пищи у него не было, и если в нем еще теплилась хоть крохотная искра надежды, то он должен немедленно отправляться в этот опасный путь. От жажды он уж точно не умрет: воды он наглотался впрок.
Он снова принялся руками и босыми ногами ощупывать камни, потом медленно, осторожно, цепляясь за трещины и выступы в стене, двинулся вверх. Этот способ передвижения был необычайно утомительным. Он уже не понимал, день сейчас или ночь и сколько времени прошло с тех пор, как он начал свое восхождение. Трудно было судить и о том, сколько метров ему уже удалось преодолеть. Но то, что усилия его не напрасны, он не сомневался. Русло становилось все более пологим, и двигаться вперед ему было все легче.
Это придавало ему силы. Стиснув зубы, он карабкался вверх. Неожиданно оказавшись на развилине, он растерялся и не знал, в какую сторону двигаться. В конце концов он принял естественное решение: выбрал более широкий и удобный ход. Терзаемый страхом, что этот путь приведет его в тупик, он полз все дальше и дальше. Сердце его колотилось, пот струился по телу ручьями.
Вдруг надежда вспыхнула в нем с такой силой, что это было больше похоже на испуг: ему показалось, что он увидел впереди слабый проблеск света; он даже на секунду закрыл глаза ладонью, а потом вновь стал всматриваться во тьму, желая убедиться, что ему не померещилось. Нет, он не ошибся. В неясном мерцании он увидел камни и свою собственную руку. Он уже готов был броситься вперед, насколько позволяла узость прохода, но у него словно отнялись ноги: то, что он увидел, был не дневной свет, а отблеск огня. Огонь в пещере!..
Застыв на месте, он неотрывно смотрел на загадочный свет. Ему показалось, что он слышит какой-то звук. Человек? Возможно ли такое? Он затаил дыхание.
И вот они стоят лицом к лицу.
Он увидел два пальца, державшие горящую щепку, а в дрожащем свете — лицо. Лицо мужчины. С ножом в руке. Пока он не мог понять, старого или молодого. Тот был изумлен не меньше, чем он.
— Разрази меня гром! Черт побери! — произнес его визави.
— Черт побери! — эхом откликнулся он.
Голоса в пещере звучали зловеще.
— Три тысячи чертей!.. Откуда ты взялся, глиста черноволосая?
— Из воды, приятель. Как отсюда выбраться?
