– Профессор Бегиш, доброго вам времени суток, не знаю, где вы сейчас находитесь, но, кажется, у меня есть кое-что интересное. Найдете минутку? – спросил Матвей.
– Ох! Денисов! Сам Матвей Денисов! Называется, «возвращение гения». Если ты мне расскажешь, что с тобой произошло, я весь во внимании.
– У меня есть что-то интереснее. Открытую вами живую сферу Титана попытались модифицировать, а она мутировала.
– О! – тут же воскликнул Юзеф и залпом допил свой чай, чтобы спрыгнуть с высокого стула.
Когда-то он был высоким мужчиной, а теперь чувствовал себя гномом, ростом в сто шестьдесят сантиметров, с белыми волосами, вставными белоснежными зубами, морщинистой усмешкой и руками, где большая половина пальцев была заменена на механические, потому что коварный артрит все же добрался до него и нещадно покрутил их крюками. Но Юзеф не сдался и потому теперь легко шевелил своими, пусть и почти механическими руками, разве что мизинец на левой руке так и кривился, еще и крайнюю фалангу оттопырил, а не болел: видимо, понял, что если заболит, его отрежут и заменят механическим.
– Смотри мне, – грозил порою Юзеф своему мизинцу указательным пальцем правой руки, который при желании мог превратиться в лазерную указку, что, по мнению Бегиша, на лекции было очень удобно.
Радуясь новости Матвея, он почесал за ухом кривым мизинцем и спросил:
– Мою почту еще не забыл?
– Помню. Сейчас вышлю материалы.
– А куда ехать? – нетерпеливо спросил Бегиш, а Матвей замялся.
– Понимаете. Дело в том, что это не совсем в лаборатории, и я сейчас не совсем работаю, я…
– Я такие вещи предпочитаю слушать в личной беседе, – перебил его Юзеф, собирая свой дорожный рюкзак.
– Я нахожусь в больнице, – все же признался Матвей.
– Отлично, – рассеянно отозвался старик и бесцеремонно потребовал: – Диктуй адрес, я посмотрю данные в полете, а потом мы все обсудим.
– Спасибо, – усмехнулся Матвей и поднялся, выдавая свое местонахождение, к счастью, Новиков ему разрешил, а теперь было что показать Бегишу.
Утро разгоралось, а новый приступ не наступал, словно он забыл о Матвее в тот миг, когда Матвей забыл о нем.
Он даже дал роботу руку, не отрываясь от планшета и компьютера, чтобы тот взял анализы, а когда появился Бегиш, примчавшийся на арендованной капсуле, погрузился в увлекательное обсуждение.
Он не ошибся в старом профессоре. Юзеф Бегиш пришел в восторг от увиденного.
– Вот эта устойчивость – это от твоей разработки, да? – спросил он, совершенно не замечая, что говорит с человеком, вокруг которого расставлены аппараты, а от некоторых по трубкам к телу Матвея перемещаются цветные растворы.
– Да, – ответил ему Матвей и неловко потер шею. – Только я не могу рассказать всё.
– Не надо всё, вот только про этот кусок. Как вы добились такого эффекта? А эта мутация она спонтанная?
– Да! Видимо, именно так! – восторженно ответил Матвей и погрузился в обсуждение, обрадовался, что оказался прав, и едва не подпрыгнул в постели от восторга, но дернулся и скривился от боли в груди. Тяжелый аппарат, висевший на нем как крепление страховочного троса у скалолаза, давил на него, тянул и держал, а трубки проникали в тело через свежие швы и заставляли все же осторожничать.
– Разумеется, я составлю заключение. Безобидное и уникальное получилось создание? Как ты ее назвал? Area novum? Полностью согласен! – сказал Юзеф, разделяя его восторг. – Это совершенно новая сфера развития. Такого мы еще не… прости.
Он отвлекся на свой телефон, что-то хмыкнул, фыркнул, сказал «сейчас» и положил трубку.
– Внук говорит, что там, в мире, что-то творится, пока мы тут мечтаем, представляешь? – смеясь, сказал Юзеф и кивнул в сторону голограммера, где сейчас крутилось изображение новой сферы под электронным микроскопом.
– Да, конечно, – согласился Матвей, неохотно убирая изображение.
Мировые новости его не волновали, пока он не увидел заголовок на сияющем экране рядом со строго одетой ведущей.
«Катастрофа на Титане»
– Вот уже больше часа мы не можем связаться с базой землян на Титане, – говорила диктор, – а буквально пару минут назад мы получили изображение с космической станции «Юпитер», дрейфующей неподалеку.
Изображение сменилось резко увеличенным и потому не самым четким. Над голубовато-золотистой атмосферой Титана парил «Страж Титана-2» – космическая часть базы, или пограничная – мало кто мог понять, как правильно назвать эту многоуровневую плиту, так похожую на отломленную часть пчелиных сот. Огни на станции внезапно вспыхнули ярко-красным цветом, и она начала свободно парить, атмосфера будто расширилась и, кажется, была готова взорвется.
Матвей перестал дышать. Он понимал, что это невозможно, знал, что съемка не замедлена, но страх все равно взял верх.
– Судя по изображению, на Титане отключили искусственную гравитацию, – сообщил какой-то эксперт, имя которого шло бегущей строкой, но Матвей не стал его читать. – Выйти из строя она не могла. В нее встроена система контроля на основе разработки Николая Новикова по безопасности энергометров. Внезапное повреждение исключено.
Что-то вновь словно сжало атмосферу, а база уже не вернулась назад – она уплывала прочь от Титана.
– Господи, – простонал Матвей. – Они же движутся к орбите Фебы!
В новостях тут же подтвердили его слова:
– Если траекторию станции не изменить, она столкнется с другим спутником Титана, а станция не предназначена для полетов. Ее собрали из блоков на месте для работы физиков-терраформеров, – сказал эксперт, стоя у трибуны в студии.
– Сейчас ведутся переговоры об эвакуации всех, кто находится на станции, и переправке их на станцию «Юпитер», – вмешался представитель космической ассоциации.
Его лицо Матвей узнал. Он видел этого человека, готовясь к полету, но его имени не помнил.
Ведущая прижала к скуле гарнитуру и через миг сообщила:
– Только что стало известно, что Вильгельм Одейс – главный создатель атмосферы Титана – отказывается от эвакуации.
На экране показался портрет Вильгельма, строгий и суровый. Таким его помнил Матвей, а голос зазвучал надломленный и злой:
– Какая еще эвакуация? – кричал Одейс. – Они пусть летят, куда хотят, все эти пилоты и рабочие, а я и моя команда никуда не полетим! Здесь двадцать лет нашей работы. Делайте что-нибудь, или мы умрем вместе с ними!
– Но ведь всё можно восстановить пока вы живы, – робко сказала девушка, которая держала с ним связь.
– Не всё! – рявкнул Вильгельм.
Матвей вдруг понял, что понимает его. Собственная жизнь без проекта для него потеряла всякий смысл.
Он сделал вдох и вдруг понял, что вместо воздуха вдохнул пустоту. Следом еще один вдох, а воздуха словно и нет.
