Миша пожал плечами, но спорить не стал. К его изумлению, люк открылся и показал ему широкую круглую площадку. Такого места для посадки Миша и не ждал, окончательно отключил двигатели, ушел в режим парения и стал снижаться. Нажал на последнюю кнопку и получил красный сигнал в ответ.
– Да, нам придется падать на бок, – спокойно сообщил Новиков. – Норман был прав, только учти, что моя дверь сломана, так что…
– Уложим на правый бок, – фыркнул Миша и действительно опустил капсулу.
Она коснулась пола, покачнулась и плавно легла чуть набок. Вмятина поврежденного корпуса не позволила ей завалиться всерьез, потому Миша тут же открыл дверь и начал выбираться.
Защитный костюм позволял ему не ждать, когда закроется люк и сработает система вентиляции. Он выбрался первым, помог Новикову и только затем понял, что устал.
Когда дверь вдруг открылась и их вышла встречать невероятная компания, он снял шлем, вытер со лба пот и усмехнулся.
Парень в раздутом светлом комбинезоне, похожем на вату. Мужчина в грязном халате поверх майки. Офицер в форме. Какой-то тип в джинсах. И все уставились на него.
– Ничего себе! Сам Метеор! – воскликнул Стефан в «ватном» костюме.
– Денисов-младший. Так верней, – поправил его мужчина в халате.
– Я тут вообще просто водитель, – устало признался Миша, пожимая протянутую руку типа в джинсах, наконец узнавая в нем известного журналиста, только небритого и какого-то мятого. – У вас тут, видимо, не весело.
– Очень даже весело, – с сарказмом ответил Иван, хотел что-то добавить, явно злобное, но тут же забыл, о чем хотел сказать, увидев, как Новиков снял шлем.
Пока остальные смотрели на него, Сотников пожал ему руку и улыбнулся.
– Учтите, что перед вами глава Люкса, – вмешался Миша, – и он всему миру обещал навести здесь порядок.
– Это лирика, – строго сказал Новиков, пресекая все разговоры о своей персоне и быстро надевая очки. – Лучше расскажите, что у вас здесь происходит.
***
Когда прошло заветных сорок минут, Артур посмотрел на свой пульт и нахмурился. Из лампочек на его передатчике не потухла ни одна, а значит, никто из отправленных им людей не добрался до люка. Поверить, что восемь человек не нажали на кнопку, Артур просто не мог.
Не помня себя от бешенства, он помчался в пункт управления, где по-прежнему работали техники.
– Что происходит на складе? – сразу спросил он.
– Они перекрыли вентиляционные люки, – тут же ответил ему техник. – Воздуха им хватит лишь на двенадцать часов, если их там все еще трое.
– Что значит «если»? – не понял Артур.
Вместо ответа ему показали изображение с наружной камеры.
Черная капсула, похожая на шар, медленно подлетела к люку магнитного лифта, а тот вдруг распахнулся и невиданный прежде летательный аппарат вкатился внутрь.
– Вот почему они не заблокировали вход к лифту. Они ждали подкрепление.
Артур не нашел что сказать, только осел на пол и схватился за голову.
Он так хорошо всё продумал, почему же тогда ничего не выходило?
Аммиак запустил бы систему защиты, а та сочла бы помещение разгерметизированным, закрыла вентиляцию и задушила бы врагов как крыс.
Легкое отравление всей станции решил бы антидот. Запас его имелся на складе, а головную боль они потерпели бы. Сам Артур, конечно, терпеть не стал бы и надел респиратор, и спрятал в кармане весь антидот, что был в кабинете у врача.
Его мстители немного пострадали бы, но боевые раны добавили бы им славы. Главное Кракса и умников точно бы не было, но зачем-то появилась эта капсула…
«Похоже, в этом мире все против меня, – подумал Артур, рыча сквозь зубы, и тут же добавил: – Думай, Артур. Думай. Ты всегда мог выкрутиться».
– Что ж, раз так, – сказал он, вставая. – Я пойду говорить с ними.
Глава 35
– Мне нужна связь с остальной базой, – сказал Новиков, застегивая рубашку поверх тонкого бронежилета.
– Он защитит даже от бластера, – сказал Майкл Кракс, когда настаивал на его использовании. – После всего я уже ничему не удивлюсь.
Новиков не стал спорить, только достал припрятанный в капсуле костюм, чем поразил даже Ободова.
– А что? – пожал плечами Николай. – Он решил превратить проект в шоу? Я покажу ему, что такое настоящее шоу, да и вообще, слово человека при галстуке весит больше.
Теперь, когда Ободов поправил ему галстук и спрятал микрофон под воротником, никто не сомневался в правдивости этого замечания.
– Не знаю, что там с галстуком, но у вас теперь такой вид, что, думаю, никто не сможет не считаться с вашим словом.
– Спасибо, – ответил Новиков, едва заметно улыбнувшись и невольно поправив очки. – Я этому учился, иначе бы не добился ничего. Что у нас со связью?
– Почти настроили по инструкции техников, – отозвался Миша, стоявший возле Кракса.
Передатчик, доставленный им от Генриха Белигара, связал их с базой на станции «Юпитер», а оттуда сигнал шел на Землю. Мощности передатчика для прямой связи не хватало, а связь на капсуле окончательно прервалась после падения на поврежденный бок опытной модели.
– Зато камера готова, – отчитался Стефан, закончивший установку найденной на складе запасной камеры Ободова. – Как ее спрятать я тоже придумал.
– Мы готовы к проверке звука, – строго сказал Майкл, поднимая глаза.
Он не понимал сходства между их действиями и работой сотрудников телецентра. Ему казалось, что он просто устанавливает связь для проведения спецоперации, и был во многом прав.
– Меня хорошо слышно? – спросил Новиков.
– Отлично, – ответил Сотников, сидевший с важным видом в наушниках.
– А меня? – уточнил Ободов, отступив от Новикова.
– Не очень. Слышно, но словно с помехами.
Журналист сделал короткий полушаг.
– А так?
– Так хорошо.
– На расстоянии рукопожатия, – хмыкнул Новиков, оценив разделяющее их пространство. – Лучшее расстояние для беседы. Что ж, тогда начинаем?
Майкл кивнул. Иван согласился с ним и отступил к камере.
***
В столовой снова собрались люди.
– Я должна вам кое-что сказать! – крикнула Маргарита и с трудом забралась на табурет. Взбираться на стол ей не позволяло внутреннее чувство порядка, что свято верило: встать на табурет можно, а на стол нельзя, потому что это будет верхом неприличия.
Как говорить все то, что она собралась сказать, она не знала – не обладала ораторскими способностями, и хоть часто читала лекции студентам, убеждать их в своей правоте не научилась.
