Внизу стреляли, но она уже далеко. Холодный воздух обжигал, дыхание перехватывало, но Соль улыбалась. И даже мысль, что она наверняка кого-то ранила, если не пулей, то осколками стекла…
Человека! Живого!
…ничуть не беспокоила. Там, на заводе, тоже люди – живые. А внизу – внизу враги!
И не попала она ни в кого! Не глядя, стреляла, да еще с левой руки. Снайпер – убей муху!
Сердце колотится, но на душе – покойно и тихо. Приказ выполнен!
…Смерть, незримо парившая рядом, похлопала ее по локтю. С почином, сестричка!
7
– Начинаю беспокоиться, – задумчиво проговорил доктор Ган, всматриваясь в темноту. – Нет, не за себя, война – мужское дело. Но вот наша общая знакомая, юная и героическая… Если бы вы знали то, что знаю я!
Александр Белов вспомнил отель «Des Alpes».
– Взаимно. Но вообще-то фройляйн стреляет только из парализатора.
– Не надейтесь, – доктор покачал головой. – Людям свойственно расти над собой.
И словно в ответ прогремели выстрелы, не далеко, но и не слишком близко. Стекла мелко дрогнули. Александр пододвинулся ближе, пригляделся, однако дорога была пуста.
И снова – выстрелы.
– Окошко мешать будет, – прогудел камрад Критцлер. – А давайте-ка его… У кого карабин?
– Отодвиньтесь, – Белов поднял приклад.
Тр-р-ресь! Дз-з-зинь!
Мешки, набитые чем-то тяжелым и сыпучим, пододвинули к оконному проему. Критцлер вместе с доктором установили пулемет, защелкнули ленту. Замполитрука поглядел в прицел Mauser 98k. Хоть и ночь на дворе, но ворота разглядеть можно. Как и тех, что уже возле самых ворот…
– Короткими очередями! Огонь!..
Грохот ударил в уши. Хорошо, что замполитрука вовремя приоткрыл рот. Маленькие фигурки у ворот исчезли. Одна выглянула из-за забора…
Р-рдаум!
Белов опустил карабин. Кажется, больше не выглянет.
Некоторое время ничего не происходило, но вот на дороге показались другие, целый десяток. Шли быстрым шагом, пригибаясь и держась ближе к забору.
– Огонь!
Наконец, раздались ответные выстрелы, пока еще неприцельные, просто в их сторону. Замполитрука прикинул, что огневую точку расположили грамотно. Врагам приходится стрелять снизу вверх, даже если попадут, пули уйдут в потолок.
– Огонь!
Сам он взял в прицел того, кто более всего суетился, наверняка офицера или унтера.
– Р-рдаум! Р-рдаум!..
Не попал, так напугал, не суетится больше. Остальные тоже оттянулись назад, заскользили вдоль забора, уходя из зоны огня. Всё? Нет, наверняка они что-то придумают.
– У кого есть часы?
– Осталось двадцать пять минут, – откликнулся Отто Ган. – Но на всякий случай накиньте еще полчаса. Подозреваю, уводить людей будут пешком, машины где-нибудь на соседней улице…
Секунды тянулись, в разбитое окно залетали мелкие капли дождя. Камрад Критцлер, попросив разрешения, дымил мятой сигаретой. Доктор Ган подобрался к самому проему, взглянул.
– Через забор не полезут, пулемет быстрее. Значит, разобьют ворота. Чем, не знаю, но прицел пора менять.
Накликал! Сквозь темноту послышалось гудение мотора. Мелькнул огонек фары, близко, уже возле самых ворот. Александр хотел дать команду, но понял, что не успеет.
Удар! Ворота распахнулись, сорванная створка бессильно повисла на петлях. Грузовик уже внутри.
– Огонь! Огонь!..
Сам он стрелял в шофера, но не попал. Грузовик проехал вперед и начал разворачиваться, натужно ревя мотором. Из кузова уже выпрыгивали солдаты в камуфляжной форме. «Коса смерти» срезала их, роняя на асфальт, но вслед появлялись все новые. Темноту ослепили желтые вспышки выстрелов.
Тох! Тох! Т-тох! Т-тох!..
Пуля ударила в бетон, осыпав пулеметчика пылью. Вторая, третья…
– Огонь!..
Грузовик между тем развернулся, немного подав назад. Громыхнула пулеметная очередь, пока еще мимо. Стреляли прямо из кузова, установив свой MG-34 поверх деревянного борта. И снова желтые вспышки. На этот раз попали, но, как и ожидал, Александр, в потолок. Но это пока…
– Собственно, и все, – невозмутимо промолвил доктор. – Через несколько минут они заставят нас замолчать и попадут внутрь. Господин Белов, вы на всякий случай прикиньте, как будете снимать их с лестницы.
Новая очередь прошла ниже. Не задела, но заставила пригнуться. Те, что выбрались из грузовика, собрались возле бортов, ожидая подходящей минуты. Замполитрука перезарядил карабин и попытался снять пулеметчика. Попал или нет, не понял, но огонь временно стих.
– Им бы до двери добежать, – гулко вздохнул Критцлер, – там мертвая зона. Они, гады, уже наверняка сообразили…
Не договорил, охнул. Оживший пулемет плюнул свинцом. Пули густо ударили в мешки, одна срикошетила от пулеметного металла. Камрад Критцлер отполз, зажимая ладонью простреленное плечо. Эсэсовцы уже бежали к двери. Белов быстро выпустил все патроны, в кого-то попал, но врагов слишком много. Еще чуть-чуть и…
Д-дах! Дах-дах-дах! Да-дах!..
Выстрелы ударили откуда-то сбоку. Второй пулемет! Замполитрука вытер пот со лба. Вовремя, ох, вовремя!
Дах-дах-дах! Д-дах!..
Враги начали пятиться. Кто-то пытался стрелять в ответ, но доктор Ган уже успел сменить камрада у «косилки». Стрелял длинными, но точно, не тратя пуль. За грузовик успела спрятаться едва половина. Вторая «косилка» тем временем прошлась по вражеским пулеметчикам. Грузовик взревел и начал отъезжать к воротам.
– Мы еще не победили, – резюмировал Отто Ган. – Однако настроение им здорово испортили. «Эсэсы» потерь не любят, значит, без подкреплений штурмовать не пойдут.
Александр кивнул и вдруг сообразил, что это его первый бой, самый-самый первый. И пусть они еще не победили…
Зато врезали фашистам! Ну, точно, как у товарища Симонова.
Святая ярость наступления,
Боёв жестокая страда
Завяжут наше поколенье
В железный узел, навсегда.
Кажется, он сказал это вслух. Смутился, но тут же понял – смущаться нечего.
8
Перед тем как спуститься вниз, к тыльному выходу из цеха, Соль ненадолго зависла в небе. Как уже привыкла – руки в стороны, ноги чуть врозь. Холодный воздух качал, успокаивая. Только сейчас она почувствовала дождь и без особой нужды констатировала: режим «Сферы» недоступен. Улетать не собиралась, по крайней мере, не разобравшись с тем, что внизу. Но возле цеха пусто, не считая теней у двери. Сзади, со стороны ворот, стреляли, но там она уже ничем не сможет помочь. Настал час рыцарей, семикласснице вход воспрещен.
