Номер 30970 облегченно вздохнул. Получилось! С «даймлер-бенцем», почти угробленным нерадивым шофером, мучились два часа. Под конец руки уже еле двигались. Считай, сдал экзамен. Дядюшка Фостер (то ли фамилия, то ли кличка) в гараже на правах главного механика, пусть и не эсэсовец, обычный армейский отставник. Без его слова тут ничего не делается.
Гараж Бухенвальда, главный из трех, больше напоминал самолетный ангар. Сколько здесь машин, Вайс даже не пытался представить. Много! И все должны ездить, причем четко по графику. Зачем столько, ему уже объяснили. Бухенвальд это не только главный лагерь, но и два десятка филиалов. А там делом заняты, не землю из кучи в кучу перекидывают, а строят заводы, склады, подъездные пути. Целый промышленный район, чуть ли не новый Рур. Привезти, увезти, загрузить, разгрузить – без этого никак. Потому и механиков не хватает. Ему очень повезло.
Умылся, стянул черный комбинезон, надел свое полосатое, поправил перед зеркальцем, что на стене, нелепую и неудобную шапку. Отражение смотрелось скверно. Прикрыть глаза – и точно труп. Да, повезло!
– Красавец ты, парень, – подтвердил дядюшка Фостер. – Даже в гроб не положишь, испугаются. Не по-умному здесь, работника, даже паршивого, кормить следует. Ну, иди к директору, ждет.
Кабинет главного спрятался на втором этаже, куда следовало подниматься по пристроенной железной лесенке. Ступени под ногами, одна, другая, третья. Точно как в «Колумбии», только силы уже не те. Четвертая, пятая, шестая…
* * *
– Никогда бы не брал криминальных, – поморщился мордатый толстяк, восседавший за огромным, под стать самому гаражу, столом. – Но политических нельзя, а цыган и сам не возьму. Какой у тебя опыт, Вайс? Машины угонял?
Полосатая шапка в руке, ноги на ширине плеч.
– Не понимаю, о чем вы, господин директор. Мне чужое ни к чему, свое бы на горбу утащить. Но если очень надо, могу попробовать.
Толстяк ухмыльнулся.
– Скажу – попробуешь. В общем, так, Вайс. Спросил я о тебе у кого надо, там посоветовали взять. Но учти, порядок здесь строже, чем в банде. Не воровать, не болтать и не бездельничать, иначе обратно в команду «Шоссе-2» поплетешься на всех четырех.
Рецидивист Вайс горестно вздохнул:
– Обижаете, господин начальник! Или я без понятия?
Директор скривил губы.
– Поглядим. За тобой следить будут, Вайс, так что ты работай – и бойся! Из «блока» тебя переведем, отныне подчиняешься только мне.
Поглядел, словно плюнул:
– Па-а-ашел!
* * *
Иоганн Вайс сидел на корточках, прислонившись к холодной стене. Ноги не держали, а всего-то выпил кружку чая и угостился бутербродом с тушенкой. Отвык от еды… Хорошо хоть в покое оставили, на работу только завтра с утра.
Он вдруг понял, что Фостер Три Колеса чем-то напоминает дядю Николая из школьного гаража. Тоже отставник, суровый с виду, но не вредный и справедливый. При таком можно выжить. О большем пока не мечталось.
– Привет, Шпицмаус!
Парень в полосатой робе, присев рядом, толкнул плечом. Вайс почему-то не удивился.
– Привет, Майсель! А я голову ломаю, кто за меня директору поручился?
Бывший сосед по палате махнул рукой.
– Понял – и забудь. Меня к тебе люди прислали. Ты хоть представляешь, куда попал?
– Много машин, – задумался Вайс, – много груза… Будем возить сало?
Майсель хохотнул.
– Ну ты и скажешь, Шпицмаус! Почему именно сало?
Номер 30970 улыбнулся – впервые за много-много дней.
– Я беру килограмм сала, даю тебе, ты еще кому-то. Сало никуда не делось, но пальцы-то наши…
– Именно, – очень серьезно кивнул железнозубый. – Разбираешься, землеройка, недаром я за тебя слово сказал. Воровать по-наглому не будем, слишком опасно. И без нас воруют – свист стоит. На таком «кацете», как Бухенвальд, миллионы нажить можно, даже сейчас, когда заводы еще не работают. Строительство для тех, кто понимает, – золотое дно. Материалы, бензин, рабочая сила… Большие деньги, ясное дело, гребут большие начальники, но и людям кое-что достается. Ты пока механик, но это – пока.
На этот раз Вайс задумался всерьез.
– Майсель, сколько надо денег, чтобы спасти человека?
Тот ответил не сразу.
– Если дело не на контроле у коменданта, от двадцати марок до сотни. Нужных крыс в канцелярии я знаю… Нравишься ты мне, Шпицмаус! Правильно мыслишь, по-людски. Только для начала сам на ноги встань, иначе ничего не осилишь.
– Встану…
Иоганн Вайс понял, что ошибался. Выжить самому – только первый шаг, самый, самый первый. Пусть это и Город Солнца, построенный теми, в ком не осталось ничего человеческого…
Люди остаются людьми.
3
В дверь постучали, и Соль выключила радио. Встала, взглянула в зеркало… Ладно, и такую съедят! Хорошо хоть, платье надеть догадалась. Пока шла к двери, успела удивиться. Зачем стучать, если заперто, причем снаружи?
…Проснулась рано, за окном – белая заря. Сколько спала, не помнила. Да и спала ли? Свет лампы в глаза, вопросы, повторяемые в сотый раз, дикая боль в висках. Потом ей, кажется, сделали укол. И все.
Тем не менее, проснулась, живая, пусть и не вполне. Долго стояла под душем, затем нашла в себе силы одеться, а вот причесаться забыла. Сейчас кого-то напугает.
Потянула за дверную ручку. Открыто однако! Отступила на шаг.
– Dobroe utro!
Поздоровалась женщина, но первым через порог перебрался мужчина, очень большой, представительный, с круглой, словно бильярдный шар, лысой головой. На носу золотом светилось пенсне. Мешковатый, хоть и дорогой ткани костюм сидел плохо, словно с чужого плеча. Взгляд… Соль едва удержалась, чтобы не попятиться.
– З-заходите, пожалуйста.
В ответ гость засопел и поправил пенсне. Тем временем в комнату вошла женщина в строгом сером платье с такой же серой сумкой в руках. Сколько лет, не поймешь, то ли двадцать пять, то ли все сорок. Стальные очки, бесцветные глаза.
– Доброе утро! – повторила она уже по-немецки, без малейшего акцента. – Инстанция желает узнать, как ваше самочувствие, госпожа Керси?
Соль сглотнула. Какая инстанция? Или просто Инстанция? Имя такое?
– Доброе утро! Инстанции передайте, что «вигилия» – это средневековая пытка, нам в школе рассказывали. Больше трех суток человек не выдерживает. Меня, кажется, на сутки не хватило.
Стеклышки очков равнодушно блеснули.
– Инстанция оценит вашу эрудицию. Сотрудники, которые вели допрос, будут наказаны.
Мужчина издал какой-то странный звук, отдаленно похожий на рычание. Гостья на него даже не взглянула.
