Теперь, как Соль и предполагала, говорили по-немецки, для обеих язык был родным. Правда, инопланетянка учила его в Германии, а ее новая знакомая, как выяснилось, в Шанхае. Соль решила не удивляться. Почему бы и не в Шанхае?
Комбинезон она сняла, оставшись в трико из плотной ткани, и была оделена еще одним пальто, на этот раз мужским. На чердаке, гордо именуемом «мансардой», царили холод и сырость, против которых даже печка работы Пикассо оказалась бессильна. Вблизи еще терпимо, а в трех шагах без пальто уже неуютно.
– Почему ты здесь живешь? – не выдержала Соль. – Денег на нормальную квартиру не хватило?
Опекуна-контрразведчика решила лишний раз вслух не поминать. Неужели майор племянницу из дому выгнал?
– Из принципа, – не слишком понятно пояснила Герда. – Дядя вообще не хотел, чтобы я от него уходила. Но я сказала, что или сюда – или в Америку. Мама мне предлагала, даже школу какую-то там нашла.
Сняла сковородку двумя руками, присмотрелась.
– Тушенка с кашей, настоящий фронтовой рецепт. Я не солила, потому что всегда пересаливаю. Характер такой.
Кивнула в сторону стола.
– Туда!
* * *
Когда они перебрались в старый дом на улице Шоффай, отец, ставший командиром их маленького отряда, объяснил ситуацию просто. Гости из Клеменции не были на Земле незваными. Правительства европейских стран получили соответствующее уведомление и не стали возражать. По обоюдному согласию о далекой планете было решено пока молчать. Лучше всего отношения складывались с Германией, подписаны несколько соглашений по научному сотрудничеству, немцам передали образцы заинтересовавшей их техники, из Клеменции прибыли специалисты. Французы и англичане встретили гостей настороженно, однако согласились считать их обычными иностранцами с соответствующими правами.
К сожалению, руководство утратило бдительность, и на Землю сумели пробраться вековечные враги из секты «нечистых». На родной планете они держались тихо, не привлекая внимания, но здесь развернулись вовсю. Их агенты принялись убеждать землян, что миссия с Клеменции готовит вторжение, а заодно провоцирует конфликты между государствами Европы. После ужасов Великой войны многие верили. Был даже пущен слух, что гости собираются в самый разгар грядущей Второй мировой высадиться во Франции, свергнуть правительство и реставрировать Средневековье с рыцарскими орденами, феодализмом и даже инквизицией.
Услыхав такое, Соль ахнула от возмущения. В учебнике истории, не местном, а настоящем, присланном с родной планеты, имелась специальная глава, посвященная Контакту. Плебисцит на Клеменции однозначно высказался исключительно за мирные отношения. В земной миссии нет ни одного военного! А так напугавший землян Транспорт-3, он же «Поларис», – обычный грузовой корабль, только очень большой.
Несколько раз посланцы Клеменции предлагали правительствам Европы рассекретить их миссию, чтобы покончить со всеми недомолвками. Но государственные мужи и слышать о таком не хотели. До поры до времени гостей просто терпели. Рейх получал выгоды от сотрудничества, а Франция, где коммунисты насмерть бились с «Огненными крестами», не хотела лишних осложнений. Однако внезапно вмешалась Британия, страна, в которой Клеменция даже не имела постоянной миссии. Она пригрела «нечистых», создав для них целое государство под своей опекой, снабдила средствами и помогла нанести смертельный удар. Транспорт-2 погиб.
* * *
– В чем нас обвиняют? – вздохнула Соль. – В том, что наши сотрудники защищались от «нечистых»? Мы просили помощи у французских спецслужб, но те отказали. «Нечистые» – они же террористы, им ничего не свято, они в Бога не верят!
Герда взглянула угрюмо.
– Тебе бы с моим дядей поговорить. Он, знаешь, опасается, что ваши меня прикончат. Или украдут, станут резать по частям и присылать ему по почте. Сегодня одно ухо, завтра другое… Ладно, приступим, а то остынет.
Взяв вилку, она не без сомнения взглянула на то, что лежало в тарелке.
– А-а… А благодарственная молитва? – удивилась гостья. – У вас разве не принято?
Худой острый палец взлетел вверх.
– Точно! А я думаю, чего на столе не хватает?
Встав, прошла куда-то в глубь полутемной мансарды, вскоре вернувшись с большой черной бутылью. Потянулась к подоконнику… Глиняная рюмка, еще одна.
Соль поспешила перекреститься.
– Jesu Christi Domini, nostri Deus, inhabitare facit unius moris in cibo aut potu naturali…
[26]
Герда, кивая в такт словам, между тем наполняла рюмки.
– …Рer orationes sanctorum Beatus, Mater Tua et ex tota Tuum… Но я же не пью! Совсем не пью!.. Tu enim beatus es et in saecula saeculorum. Amen…
Хозяйка вернулась на стул, взялась за рюмку.
– Вместо таблетки для улучшения пищеварения. Алкоголь, кстати, полезен. Ты всяким статьям в журналах не верь, их наркоторговцы проплачивают. Вспомни Сухой закон в Штатах! А это, между прочим, настоящая граппа инвечиата, прямо из бочки нацедили…
Помолчав немного, внезапно проговорила совсем иным, очень взрослым голосом:
– Твои все живы?
Соль вздрогнула, на миг прикрыла глаза.
– Папа… Папа ранен, очень серьезно, ему сделали операцию…
Командор Жеан, приор Галлии и Окситании, попал в засаду, когда шел на встречу с крестным. Три пули в грудь.
– …Врач сказал, что надежда еще есть. А остальные…
Перекрестилась, вспомнив тех, кто остался на улице Шоффай. Может, хоть кому-нибудь повезло! Господь справедлив, Он все видит.
– А у меня только мама, – вздохнула Герда. – Родственников целая толпа, но Снежная Королева – она одна. Однако маме сейчас не до меня, у нее скоро ребенок будет, а я, считай, выросла и характером не вышла… Давай, за твоего отца, чтобы выжил и к тебе вернулся.
Соль, благодарно кивнув, резко выдохнула и влила в горло ровно половину рюмки. Подождала немного… Убедившись, что жива, потянулась к вилке.
– Парня себе уже завела? – поинтересовалась хозяйка, когда тарелка наполовину опустела. – Или до сих пор с куклами играешь?
Медвежонок Тедди остался в брошенной квартире. Соль было его искренне жаль. Но… Какой еще парень?
– Мне же только четырнадцать!
Герда пожала плечами.
– Ты красивая, потому и спросила. Это от меня все шарахались. Уродина, злая, и характер плохой. И еще я заикалась, только недавно перестала.
Усмехнулась.
– А парень, представь себе, есть. Он в Англии, письма пишет. Правда, Николас еще не понял, что я выросла…
Улыбка исчезла, глаза взглянули сурово.
