Соль понимала, что это говорится не ей лично, для генерала девчонка с черным «блином» на груди всего лишь курьер облегченного веса. Но ведь и курьер – не попугай, запоминающий все слово в слово.
– Карту я помню, господин Удет. Немецкий народ, если ей верить, проживает и вне границ нынешней Германии. Но мы, миссия Клеменции, не вмешиваемся в ваши территориальные споры.
Об этом ей говорил отец. Именно из-за претензий на чужие земли Клеменция отказалась от военного сотрудничества с Рейхом.
– Не вмешивайтесь, – легко согласился Удет. – Все проблемы мы решим сами в ближайшие годы. Соль! Я не ушел от темы, сейчас из-за Гиммлера наши отношения разорваны. Но… Время идет быстро. Да! Передайте своим: где-то к 1941-му вопрос с Гиммлером так или иначе будет решен, и тогда мы предложим Клеменции настоящий союз. И не думайте, что с Гиммлером проще договориться…
Соль старательно запоминала. 1941 год, настоящий союз. Тот, что был прежде, выходит, не настоящий?
– …У Рейхсфюрера имеется свой план реконструкции – Европа СС. Ее центр будет не в Рейхе, Германия – всего лишь одна из провинций. Гиммлер хочет создать Государство СС на месте исторической Бургундии. Черное сердце Европы… Да! Как это касается вас? Самым прямым образом – вы ничего не получите. Гиммлер вас использует и выгонит прочь. Не сразу, но как только мы выйдем в космос, непременно. Мой шеф не страдает манией величия, планы фюрера его полностью устраивают.
Помолчал, затем ударил взглядом.
– После нашей совместной победы над Францией Клеменция получит весь юг, Прованс и соседние области. Юг вам, север – нам. Да! О границах можно будет поторговаться. Запомнили?
По спине ползли непрошеные мурашки, но Соль сдержалась и кивнула, постаравшись не отвести взгляд. Она внезапно поняла, что чувствовали французские пилоты, когда пилот «Летающего цирка» шел в атаку.
– Но для этого прежних договоренностей недостаточно. Кроме первого и второго списка мы передадим вам третий. Там указаны дополнительные объекты, причем не только на территории Европы. В указанный срок от них должен остаться только пепел. Нам обещали, что это для вас не слишком обременительно.
«Тяжелые системы»! Она с трудом разлепила губы.
– Те, кто меня сюда прислал… Им… Им не нужен пепел! Много веков мы мечтали вернуться в Европу. Но не так!
Генерал улыбнулся.
– Понимаю… Вас учили одному, а сейчас требуют совсем иного. Нет, Соль, ваше руководство вас не обманывает. Я искренне верю, что на Клеменции не хотят превращать Европу в руины. Но иначе у вас ничего не выйдет, так и передайте. За мечту придется заплатить, причем не так и дорого. Да! Мы же не требуем от вас солдат, умирать станут наши парни. Ваше вмешательство позволит уменьшить потери до минимума, в списках в основном военные объекты и промышленные предприятия. Мирные жители если и пострадают, то незначительно.
Соль понимала, что все решали без нее. И дальше решать будут. Она – всего лишь маленький солдат. Легко рисковать собой, слыша барабанный бой… Но кто-то мудрый сказал, что каждый солдат должен знать свой маневр.
– Мы все-таки ушли от темы, господин Удет. Я тоже не дипломат, поэтому не стану именовать случившееся недоразумением. У вас в Рейхе Герман Геринг планирует одно, Генрих Гиммлер – иное. Мое руководство обязательно спросит: кто именно дал вам обещание по этим спискам? Что нам докладывать Высшему Распорядительному Совету?
– Вопрос о компетенциях, очень знакомо, – невозмутимо рассудил генерал-инспектор. – Придется вам поднапрячь память, отважный пилот Соль. Да! Сейчас я вкратце перескажу ход переговоров. Запоминайте!
* * *
Черное железо крыши и острый темный силуэт на фоне уже начавшего белеть неба. Химера… Непрошеный призрак среди ровных, словно из-под линейки, зданий Фалькенберга.
Пора было возвращаться, спускаться вниз, к приоткрытому кухонному окну, но Соль все так же недвижно сидела у самого края. Ничего не видя, ни о чем не думая, даже не чувствуя холода. Хотела немного, минуту-другую, передохнуть, но, видно, и в самом деле отпуска нет на войне, есть только короткая передышка. Бой продолжается, он где-то близко, не отпускает, забирает последние силы.
Химера вытесана из камня. Но и камень иногда способен чувствовать.
Бьет барабан, красотки смотрят вслед,
В душе весна, солдату двадцать лет.
Вообразить себя солдатом не так и сложно. Пусть тяжело в сражении, зато совесть чиста. Выполнил приказ – и живи до следующего. Даже если ты генерал с голубым крестиком под горлом, все равно отвечаешь не ты, а всемогущий «шеф».
У маленького солдата не осталось командиров. Ни доложить, ни отчитаться об исполнении. Некому, разве что себе самой. Легко рисковать собой, слыша барабанный бой…
Был бы рядом отец. Был бы хоть кто-то из взрослых!
Она поглядела на белый предутренний восток. Оттуда придет война. Европа, земля ее предков-рыцарей, станет пеплом. «Тяжелые системы» создавались против инопланетян. Земляне, если подумать, тоже инопланетяне.
Соль заставила себя встать. Солдат не жалеют, солдатам отдают приказ. Если некому, прикажет последний, оставшийся в строю.
Скоро утро. Время!
Близка летняя пора.
Чуть займет заря,
Нам в поход пора…
Она шагнула с крыши навстречу заре.
2
– Держать дистанцию! Не разговаривать! За разговоры подам рапорт!..
Башмаки гремят по железным ступеням. У секции Б-4 – прогулка, полчаса на холодном весеннем ветру. Дистанция пять шагов, разговоры запрещены, руки сцеплены сзади.
– Не разговаривать!
Связка ключей с тяжелым звоном бьет в металлические перила. Все это лишь для порядка, никто разговаривать и не пытается. Не о чем, они – подследственные, у каждого своя забота. Потому и мерзнут. У тех, кто с приговором, обмундирование казенное, без бушлата, шапки и шарфа во двор не выпускают. Инструкция! А они, из Б-4, в том, в чем взяли. Только у половины шинели, остальные в мундирчиках, а он, Номер 412, вообще в цивильном.
– По одному, по одному! Не толпиться!
Все четыре этажа не прошли, пробежали. Вот и дверь при карауле, а за нею двор. Пахнуло холодом, номер 412, переступив порог, поглядел в небо. Повезло, дождя сегодня нет. Прошлый раз были тучи, капало, а потом лило, но их все равно гоняли по двору. Порядок есть порядок.
– Дистанция пять шагов! Руки назад! Пошли, пошли!
Александр Белов отвел глаза от клочка синевы между бетонными стенами. Где-то там уже весна. Здесь же, в «Колумбии», зимой и летом все одним цветом. Серым…
– Пять шагов! Пять шагов!..
Замполитрука вдруг понял, что уже привык, почти сразу, после первой же ночи в одиночке. Там, в Союзе, он очень боялся тюрьмы. Здесь, в Рейхе, попал в тюрьму – и не боится. Для фашистов он – красный комиссар, классовый враг и нарушитель границы. Но это все же не 58-я статья через 10 и 11! Пусть родные «органы» клювом щелкают. Упустили вражину!
