– Значит, что-то случилось.
Александр внезапно словно воочию увидел свою камеру и черную тень без лица. Гюнтер Нойманн. Номер 453… А не Гроссмейстера ли этот англоязычный ищет?
– В шахматы пришел поиграть?
– Что?! – в глазах парня внезапно плеснула боль. Однако он справился, даже попытался улыбнуться.
– Нет! В карты могу, даже когда-то выигрывал. В эльферн… Слушай, что изменилось? В мире, здесь, где-нибудь еще?
Замполитрука прикинул, как правильно на такое ответить, но странный парень не стал ждать.
– Может… Может, я должен тебе помочь?
– Нет, не стоит.
Если не от Гюнтера Нойманна, значит, от нового следователя. Александр, пожав плечами, повернулся и пошел назад. Уже на повороте на всякий случай оглянулся.
Пусто…
Белов прикинул, что замок на двери – обманка. И вообще, в этих стенах никому верить нельзя.
Эльферн… Про такую игру он даже не слыхал.
5
Когда миновали Дюссельдорф, Соль поглядела на бесконечную серую ленту шоссе и крепко задумалась. А уже за Дортмундом, где удалось позавтракать в придорожном ресторане, оглянулась назад.
– Остановимся.
«Мерседес» свернул к обочине. Соль еще раз прикинула, правильно ли поступает. Отто Ган, конечно, хороший человек, а Харальд Пейпер – вообще из героев герой…
– Куда мы едем, доктор?
Тот взглянул удивленно.
– То есть? В один небольшой городок под Берлином. Там тебе придется побыть несколько дней…
– Нет.
Она отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом.
– Доктор… Харальд Пейпер нашел нужного человека? Того, которого я попросила отыскать?
Отто Ган пожал плечами.
– Понятия не имею, фройляйн. По телефону я говорил, естественно, не с ним, мне лишь передали, что несколько дней мы не сможем видеться. В Берлине сейчас очень опасно. Надо отыскать надежную конспиративную квартиру, восстановить связи…
Еще бы несколько дней назад Соль поверила. Она и сейчас верила, что доктор говорит правду. Именно это и велел ему Пейпер. Несколько дней – не беда, можно подождать…
В Лейкенхите она увидела, насколько серьезно британцы взялись за «Поларис». Однако они собираются не в космос на только что открытую планету, где летающая платформа очень пригодится. Они готовятся к войне здесь, на Старой Земле. У немцев «Полариса» нет, зато у них есть Гюнтер Нойманн. Он нужен Гитлеру, но… Наверняка нужен и подполью. На месте начальника штаба Германского сопротивления она бы такую возможность не упустила. Вполне возможно, Пейпер сейчас именно этим и занят. Не для того ли разговор о провалах, о новой квартире? Светлоглазая Ингрид могла просто ему подыграть.
Соль, открыв дверцу, вышла на подсохший под ярким солнцем бетон. Плохо, очень плохо не верить людям! А если люди хорошие, это еще и очень больно.
Отто Ган тоже выбрался из машины, подошел, стал рядом.
– Как я понимаю, что-то случилось? Милая фройляйн, я могу помочь?
«Нет, – чуть было не ответила она. – Каждый любит свою планету».
– Дальше мы не поедем, доктор. Помочь не сможете, вы специалист по Граалю, а не по нелегальной работе.
Отто Ган усмехнулся.
– А еще я неплохо хожу по скалам. Фройляйн! Последние два года я только и занят всякой нелегальщиной. Господин Пейпер намекнул мне, в чем дело. «Стапо» арестовало кого-то из ваших знакомых, причем для нацистов он очень важен. Вы хотите узнать, где его прячут.
Соль кивнула и тоже улыбнулась. Утро солнечное, небо – синее и яркое, а доктор Ган ей очень нравится.
– Такое уже было в прошлом году, искали одного физика. И представьте, нашел его я. Нет-нет, сыщик из меня никакой… Хотите расскажу?
– А конспирация? – удивилась Соль.
– Полная! Не назову ни оного лишнего имени. Подполью узнать тайны Гиммлера очень трудно, почти невозможно. Однако они интересуют не только подполье. Один очень толстый министр с Рейхсфюрером буквально на ножах. А возможности у него большие, даже в «стапо» есть его люди. Толстяк-то Государственную тайную полицию и основал. Не знали? А я хорошо знаком с братом этого министра. Надеюсь, ему когда-нибудь поставят памятник, парень уже спас десятки обреченных…
Ей вспомнился генерал Удет. Тот тоже был очень откровенен, даже рассказал о Лейкенхите. Какие здесь добрые и отзывчивые люди!
Кажется, Отто Ган что-то заметил на ее лице. Нахмурился.
– Может, он выполняет поручения брата, может, толстый министр заранее стелет соломку, чтобы потом оправдаться перед трибуналом. Может, и хуже, это всё какая-то страшная игра, многоходовые шахматы… Я привык верить людям, есть такой грех, фройляйн.
Она тяжело вздохнула.
– Я тоже, доктор.
– Так вот, расклад следующий. Самых важных арестантов Гиммлер предпочитает в тюрьмах не держать. Свою личную, так сказать, добычу он увозит на одну из вилл куда-нибудь в глушь. У него их не так и мало, отследить нужную очень трудно. И в «стапо» поступают так же. На Принц-Альбрехт-штрассе арестованные не задерживаются. Тех, что помельче, отправляют в обычные тюрьмы, в криминальные отделения – или в какой-нибудь из «кацетов». Там и проводят следствие. Но самых важных уже два года увозят в Швейцарию, в кантон Берн. Там я своего физика и нашел… Вы когда-нибудь бывали на Эйгере, фройляйн? Это гора такая.
– Эйгер? – поразилась она. – Да, отец меня возил. Я была тогда, кажется, во втором классе…
* * *
Соль, подождав, пока авто доктора скроется за ближайшим холмом, перебралась через невысокое ограждение и зашагала по полю. Отто Ган почему-то очень смутился, когда она переодевалась. Купленную одежду уложили в чемодан, и доктор вручил ей дожидавшийся своего часа неприкосновенный запас из багажника – четыре банки солдатского пайка. Название маленького городка она запомнила, а доктора хотела поцеловать на прощание в щеку, но не решилась. Еще подумает, что она и вправду ребенок!
Под подошвами – черное вспаханное поле, желтые стебли. Соль оглянулась. По шоссе мчатся машины, их много, однако шоферы смотрят, как и положено, вперед. А если кто и заметит девочку в авиационном комбинезоне, не беда. Не поймут, просто не успеют.
Курс юг-юго-восток. Там Берн, федеральный город бывшей Швейцарии. А дальше – строго на юг.
Проверила микрофон, резко выдохнула.
– Модуль!
* * *
Школьницу Соль земные горы не сильно впечатлили. Как-то она положила рядом два учебника, школьный и тот, что мама привезла с Транспорта-2. Сравнила и лишь головой покачала. Эверест! Да на Клеменции таких Эверестов два десятка. А пик Апофеоз, 18 653 метра, если по земному мерить, не хотите?
