Гном тяжело вздохнул.
– Прошли, значит.
Андреас Хинтерштойсер… «А чем помочь можешь?»
Поможет! Она обязательно поможет!
* * *
Школьное сочинение трудно писать сразу начисто. Одну мысль ухватишь, начнешь в строчки увязывать, другие, глядь, уже разбежались. Лови их потом, вставляй в абзацы! Поэтому Соль решила оставить побольше места. Нарисовала единичку, потом цифру «2». Остальное на другой странице, сюда не влезет.
Итак, что случилось у входа в отель?
Первое – и самое простое. Агенты «стапо» выкрали в Женеве героя-скалолаза Хинтерштойсера, привезли в отель и начали бить. Честный парень Александр Белов, судя по фамилии, уроженец Восточной Пруссии, вступился…
Карандаш дрогнул. Честный парень? В отеле – «стапо»! Белов тоже арестованный? Тогда почему без конвоя и наручников? Утащили его не в Северный корпус, а в Главный, там ни на одном окне решеток нет! Но… Допустим! Итак, объяснение первое, самое правильное. Честный парень, неизвестно как попавший в отель, заступился за другого честного парня… Как бы это по-умному сформулировать?
Соль почесала нос кончиком карандаша. Объяснение второе, неправильное, но… Тоже возможное. Александр Белов – никакой не честный парень, а тоже из «стапо». На сослуживцев напал по причинам… По неизвестным причинам. Она же слышала! «Ключи от наручников у того, что ты «двойкой» сделал…» Точно! Однако Белов ключи доставать не стал. «Придется отложить». Понимай как хочешь, то ли времени нет, то просто отказал, только вежливо.
Карандаш скользил по бумаге. Написано! Лист кончился, берем новый, рисуем цифру «3». Совсем плохой вариант: все это «стапо» попросту разыграло. Ради кого? А ради Хинтерштойсера! Соль такое в кино видела, называется «полицейская провокация». Александр Белов – агент, который должен к арестованному в доверие втереться. Сначала заступился, потом, допустим, побег предложил.
Она вспомнила лицо парня из Восточной Пруссии. Симпатичное лицо, приятное. Но у агента такое и должно быть!
…Из Восточной Пруссии? Диалект у него берлинский!
Три варианта есть, но строгому лейтенанту еще один подавай. И ведь неспроста, первые три он сразу просчитал…
Соль вздохнула. Не хочется писать, а надо. «В «стапо» они все умные, умные и очень опытные…» Значит, все, ею виденное, могло быть спектаклем – от начала и до конца. И Хинтерштойсер – совсем не Хинтерштойсер. Похож? Невелика хитрость похожего найти. А для кого спектакль? Для Александра Белова, для кого-то еще из тех, что в отеле или… Или для нее самой! Заметили, подвела аппаратура – и «стапо» начало игру.
Вот чего лейтенант Кюш от нее добивался!
Соль отложила исписанный лист, устало повела плечами. Плохо! Как все плохо! Получается, никому верить нельзя, даже себе самой? Совсем нельзя? Завтра она еще раз поговорит с лейтенантом, пусть подскажет, если такой опытный. Наверняка он сочинение для того и придумал.
И ладно! Все равно другого разведчика у них нет.
Потолок утонул во тьме, выше – каменная толща, над нею снег и лед, еще выше тучи… Соль лежала на жестком матрасе, закинув руки за голову, и представляла себе звездное небо. Оно есть, только очень-очень далеко. Созвездие Льва, сине-белая звезда Регул.
Клеменция…
Отец впервые побывал в космосе в шестнадцать. Дома это нетрудно, несколько станций на орбите, школьников возят на экскурсии. Соль вдруг подумала, что (всяко повернуться может) завтра она ошибется – всего один-единственный раз! – и никогда не побывает на родной планете. И прощай, Клеменция, дом, где я не буду никогда!
Испугалась, закрыла глаза. Нет! Нет…
Ей ответил Эйгер, старый Огр, видевший и слышавший все в подлунном мире.
– Утащу-у-у! Унесу-у-у! У-у-у-у-у! Уволоку-у-у!..
* * *
Соль взглянула на циферблат и решила немного обождать. Половина восьмого, на пост заступать с девяти. А вдруг он сам выглянет?
Решетка, бурая стена, ровные кирпичи. Северный корпус… Гироскоп выключен, сейчас она словно муха в меду. Невидимая муха, обдуваемая весенним ветерком. Качает, как в прибое, то влево, то вправо.
Взялась рукой за решетку, подтянула себя поближе – и увидела Хинтерштойсера. Все-таки выглянул!
Тук! Тук! Тук!
Вот и окно открылось!
– Фея! Эй, фея!
Соль обрадовалась, но тут же смутилась. Строгий лейтенант велел первым делом узнать…
– Я здесь, камрад! Какая кличка у связного в кантоне Во?
Комендант Кюш почему-то уверен, что настоящий Хинтерштойсер это знает.
– Сервет, – Андреас пододвинулся ближе. – Высокий такой, лет под тридцать и слегка картавит. Командованию доложилась?
Она облегченно вздохнула. Совпало!
– Ага!
Хинтерштойсер улыбнулся разбитыми в кровь губами.
– Ругали сильно?
– Воспитывали, – вздохнула она. – А сегодня утром диктант устроили про то, как правильно наблюдение вести… Камрад Хинтерштойсер…
– Давай по имени, – донеслось из-за решетки. – Тебя, кстати, как звать?
– Соль! То есть Соланж, но так короче. Андреас, чего они от тебя хотят? В смысле «стапо»?
Хинтерштойсер, поморщившись, провел рукой по рассеченной скуле.
– Пока учат Рейх любить. Вон, скоро снова поведут! Но не калечат, значит, я и в самом деле им нужен. Догадаться нетрудно, меня же на Эйгер притащили. Зачем скалолаза «категории шесть» в горы возить?
Соль задумалась.
– А ты… А ты с ними не спорь. Сделай вид, что полюбил, и Рейх, и фюрера. А когда узнаешь, чего именно от тебя хотят…
– Противно это… Ну, ладно!
– А заодно и план побега придумай, – заспешила она. – Мне сказали, что на твое усмотрение.
Хинтерштойсер коснулся рукой железа.
– Если бы решетку убрать! Мне и веревка не нужна, без нее слезу. Только дальше куда? Я эти места знаю, спрятаться лишь на Стене можно, но там долго не просидишь. Живым, я имею в виду.
Соль вспомнила Штоленлох, поежилась.
– Мы… Мы придумаем что-нибудь. А я, между прочим, на Северной стене уже была!
«Категория шесть» покачал головой.
– Ты там, фея, поосторожней… Слушай, я узнал. Здесь, в Северном корпусе на моем этаже еще троих держат, одного уже видел. Вроде бы поляк… А вы кого-то ищете?
Она ответила не сразу. Никому верить нельзя, никому… Или все-таки можно?
– Гюнтер Нойманн. Говорит по-немецки, но с небольшим акцентом. Ладно, Андреас, лететь надо. Мне объяснили, что наблюдение за объектом – целая наука. Буду осваивать.
– Удачи тебя, фея Соль!
Скалолаз протянул руку. Соль уже была готова – заранее сняла перчатку.
