– Я не только атеист, Соль. Я родом из страны, где умеют сказки делать былью. В том числе и очень страшные. Если ваше руководство договорится с Гитлером, это очень плохо. Но если вы договоритесь со Сталиным? Ради Мировой революции он быстро изобретет марксизм-катаризм и впишет в «Краткий курс». А ваши соблазнятся. Такой союзник! И примутся изгонять Сатану силою Вельзевула, князя бесовского. И что тогда?
– Н-нет! Ни за что! Мы не допустим!..
– Кто не допустит? Вы?
* * *
Отто Ган долго молчал, но все-таки не сдержался:
– Фройляйн! Это небритый парень вас обидел?
Она едва не всхлипнула. Перетерпев, вытерла нос, провела ладонью по глазам.
– Нет, доктор. Он очень хороший и смелый человек. И еще очень умный. А я сейчас окончательно поняла, что сделать ничего не смогу. Вообще ничего! Я умею только летать, и то очень плохо.
Ей очень хотелось, чтобы доктор Ган, такой взрослый и тоже очень умный, ее успокоил. Но тот промолчал.
* * *
Отец как-то с грустью обмолвился, что земную миссию не посвящают в планы высшего руководства. Время от времени с Клеменции прибывают представители с чрезвычайными и секретными полномочиями, доставляют грузы, встречаются с земными политиками. Именно после приезда такого эмиссара в Соединенных Штатах принялись издавать книжонки про фиолетовую планету Аргентина – почти одновременно с появлением знаменитого танго. В знойном небе пылает солнце, в бурном море гуляют волны… Миссиям в Европе велено было не реагировать. А потом с Транспорта-2 стали присылать чистильщиков, «людей в черном», которые без зазрения совести нарушали местные законы и даже похищали землян. Гроссмейстер – Великий магистр Ордена Возвращения протестовал, его поддержали все прочие рыцари. С далекой Родины пришел успокоительный ответ: ничего страшного, случайные эксцессы исполнителей. Перестарались!..
Теперь Соль узнала о «тяжелых системах», о плане «реконструкции» Европы – и о том, что Гюнтер Нойманн ошибся. С Гитлером и нацистами нельзя иметь никаких дел… А с остальными? Тауред стал союзником Британии, но это предатели, «нечистые», враги! А что делают «чистые»?
И самое-самое главное. Ей, последней, ничего уже не изменить.
* * *
– Называйте его «камрад Рихтер». Или «камрад Лонжа», если он сам разрешит.
Вокруг вновь плескалась тьма. Суровый, но, если судить по голосу, не слишком великовозрастный паренек, вел ее на встречу с таинственным заместителем Харальда Пейпера. Самого начальника штаба, как ей пояснили, нет в Берлине. Уехал по своим конспиративным делам.
Соль не слишком огорчилась. Пейпер, конечно, герой, но, кажется, не зря Герда так не любит своего дядю. В колдунов ученица седьмого класса не верила, но мало ли что в жизни случается? Книга «Коррактор», Odbor Pravih! Бр-р-р!..
Иное дело, насколько можно камраду Рихтеру довериться? Знает ли он вообще, кто она такая?
– Сейчас. Ждите здесь!..
Сквозь плотно прикрытую дверь – узкая, бритве под стать, полоска света. Сопровождающий заглянул внутрь, что-то негромко спросив, затем обернулся:
– Заходите! И не пытайтесь рассмотреть его лицо.
Соль представила себе Железную Маску и вдохновилась.
…Маленькая комнатка, не иначе кладовка, еле уловимый табачный дух. Три табурета, на том, что посередине, пачка сигарет «Ramses», таких же, как курили в квартире баронессы Ингрид, и включенный фонарь. Луч света направлен в противоположную стену. Возле нее светло, а за табуретом – сумрак. И черный силуэт возле стены.
– Доброй ночи! – Железная Маска встал. – Извините за конспирацию, фройляйн, но меня обязали специальным приказом. Вынужден подчиниться.
Сколько лет – не понять. Если и младше Пейпера, то ненамного. Ростом невысок, плечист, но в кости тонок.
– З-здраствуйте! – не сразу нашлась она. – Ну-у, это правильно, наверно. Могу вообще глаза завязать.
Камрад Рихтер негромко рассмеялся.
– А лучше научимся тюремной азбуке и станем перестукиваться. Я вначале думал, что это азбука Морзе, оказывается, нет. Там целая система… Садитесь, фройляйн Соль. В вашем присутствии, как я понимаю, курить не следует.
Она хотела возразить, но оценила. И в самом деле, места немногим больше, чем в школьном пенале.
– Спасибо, господин Рихтер. Можно без «камрада»? Понимаю, что сейчас не до меня, но доктор Ган сказал…
– Поговорить с вами мне поручил камрад Мельник, то есть господин Пейпер. И к тому же выяснилось, что у нас с вами могут быть общие интересы.
Сам садиться не стал, отошел к дальней стене, почти сгинув в сумраке. Только неясная тень.
– Прежде всего, вас разыскивают. Бумаги пришли из дома на Принц-Альбрехт-штрассе, теперь они у каждого патруля. Вас я хорошо вижу, поэтому могу с печалью констатировать, что на фотографиях вы столь же молоды и симпатичны, хотя и в школьной форме. Не смущайтесь, фройляйн, вы входите в такой возраст, когда уже следует привыкать к комплиментам… Зная, как работает «стапо», могу предсказать, что розыск начнется во всех государствах Европы. Наша разведка не церемонится, найдут – и выкрадут. Из всех стран я бы посоветовал разве что Северо-Американские Штаты, однако нужны деньги и хоть какой-то надежный контакт. У меня там родственники, но… Не помогут. Увы, ничем порадовать не могу, уважаемая графиня де Керси. Или правильнее – рыцарственная дама?
Она поняла: сказано не зря. Как должна ответить рыцарственная дама?
– Зеленый листок…
* * *
– …Три кольца. Чрезвычайное положение.
– Мальтийский крест.
– И камень снов.
– И лампа пресвитера Иоанна.
– И часы голода.
– И компас вице-короля.
– И меч Виттельсбахов… Ваш меч, графиня?
– Меч Тулузы… Тот, кто шагнет дальше…
– …Найдет дорогу в Монсальват.
* * *
Его рука так и тянулась к сигаретам, и Соль не выдержала.
– Курите, господин Рихтер. Я уже в таком возрасте, что должна потакать мужским слабостям.
Заместитель начальника штаба дернул плечами.
– Не буду, жене обещал… Нет у меня характера, фройляйн! И не курил же почти. В цирке начал, чтобы взрослее казаться…
«Лонжа» – вспомнила она. Выходит, не просто так.
– Общий же наш интерес очевиден. Господин Пейпер предлагает вам рискнуть и отправиться в СССР. У него свой интерес, вы должны сообщить русским нечто очень важное. Сейчас это особенно актуально, началась война. А мне бы очень хотелось, чтобы вы рассказали о том, что наблюдали в Берлине. По радио это уже назвали Красной ночью. Видели немного, но вы свидетель, что очень важно.
– Понимаю, – кивнула Соль. – Но…
