— До темноты бы продержаться, — негромко проговорил Яцек-ездовой, крепкий белобрысый парень. — А там укрывай нас, матушка ночь! Патронов-то хорошо если на один бой.
Наконец, колонна тронулась, впереди уланы, пулемет в хвосте. Бывший гимназист оглянулся. Еще одна колонна строилась посреди поляны. Там же и пан майор, но не впереди, а почему-то сбоку. Кто куда пойдет — поди разбери!
— Вьё! Вьё-ё! Веселей, хромые-увечные!..
Их колонна уходила вправо, к дальней просеке. Пахнуло лесной прохладой, зеленые стены сомкнулись, образовав узкий коридор. Сразу же стало темнее. Передок легко подпрыгивал на ухабах, застоявшиеся лошади бодро стучали копытами, а бывшему гимназисту все не верилось, что сейчас, именно сейчас ему придется воевать. Уланы впереди, пулемет сзади. Может, русские за ними гонятся?
Про славных парней-махновцев он помнил. Но у тех тачанок было много, целые полки. И команда имелась особая, когда тачанки в бой вступали.
— Тр-р-р! — Яцек-ездовой, придержав лошадей, привстал, глядя вперед. Над колонной прозвучало «Сто-о-о-ой», уланы начали спешиваться, и тут доброволец Земоловский вспомнил. Команда была.
Робыгрязь!
* * *
— А я запоминаю быстро, особенно текст, — бывший гимназист вздохнул. — Во время стрельбы надо поддерживать ленту левой рукой и направлять ее в приемник. Если стрельба непроизвольно прекратилась, поднять руку и громко доложить.
— Что копец, отвоевались, — дядька Юзеф повел стволом пулемета влево, затем вправо. — Стрельба прекращаться не должна, ни теорехтически, ни прахтически. В общем, придерживай ленту и смотри только на нее. Что впереди, это уже мое дело. Понял, зубрила?
Впереди была речка, а через речку — мостик, деревянный, с невысокими перилами. Человек пройдет, всадник тоже, если конь в поводу, двоим же не развернуться. Пулемет в двадцати шагах, слева и справа — уланы. Не верхом, а лежа на земле, лошади где-то в лесу, при коноводах. Там и Яцек, там и вагончик-передок. Когда отцепляли, бывший гимназист, помогавший ездовому, чуть пальцы не прищемил. А русские. Кто их, русских знает, наверное, там, за речкой. Невелика она, вброд перейти можно. Вот и вся диспозиция.
Доброволец Земоловский диспозицию оценил. Пулемет — вещь серьезная, да только он один. Отпугнуть тех, что впереди, отпугнет, но дальше.
А вокруг тихо-тихо, только голоса птичьи слышно. Вечер, май, свежий лесной дух, ветер и тот стих.
— Лента! — негромко проговорил вахмистр Высоцкий.
— Есть лента! — откликнулся он, поправив каску, налезавшую на самый нос.
— Р-рдах! Дах! Дах! — вступил в разговор пулемет. — Рдах! Рдах!..
Резкий звук ударил в уши. Бывший гимназист хотел посмотреть вперед, но вовремя вспомнил о ленте. Поддерживать левой рукой и направлять в приемник.
Робыгрязь, доброволец Земоловский!
Вокруг уже стреляли. Над головой что-то прожужжало, впереди кричали, а где-то далеко, за деревьями, послышался грохот разрыва. Там тоже начался бой.
— Р-рдах! Р-рдах! Дах! — упрямо и зло повторял пулемет Ckm wz.30. — Дах! Дах!
Лента дергалась в пальцах.
* * *
Убитых грузили на лошадей. Не повезло двоим, троих перевязывал фельдшер. Уланы, уже верхом, строились в колонну. Небо потемнело, ночь-спасительница уже близко. Все кончилось, кто убит — убит, кто бежал — бежал. А он так и не увидел ни одного врага.
Что именно произошло, дядька Юзеф объяснил, хоть и без особой охоты. Немного русских было — усиленный дозор. От моста их отпугнули, сунулись вброд — отбили. Там и рукопашная случилась, где парни полегли.
— Страшно было? — спросил Яцек-ездовой, усаживаясь на передок. — Первый бой — не шутка.
Бывший гимназист очень удивился.
— Страшно? С какой стати?
Смерть, незримо стоявшая рядом, одобрительно кивнула.
Так держать, Никодим!
6
Теперь в номере нас было двое, парня моя гостья без лишних слов отослала в коридор. Просто кивнула — и нет, будто приснился. Я ему посочувствовал: бар закрыт, ресторан тоже. И кофе по телефону не закажешь.
Я усадил гостью в кресло, присел на стул и представился. Надеюсь, запомнить «Корд. Джонас Корд» будет несложно. Лично я запомнил почти сразу.
Можно и к делу.
— И как это прикажете понимать, мисс?
Теперь я говорил по-английски. Анна Фогель — гражданка США — со всеми вытекающими последствиями, между прочим.
Ее плечи еле заметно дрогнули.
— Позвали — пришла. Американец, знающий про Квентина. Про Уолтера Перри. Разве это не приглашение?
Я кивнул, признавая очевидное. Мисс Фогель оказалась расторопнее, чем я думал. Значит, певица сегодня не придет. Или вообще не придет, все могло быть случайностью. Ах, Перпиньян, Перпиньян.
— Четыре месяца назад вы и ваши люди разорвали все контакты с известной вам организацией.
— С «Ковбоями», — негромко поправила она.
Нелепое название резануло слух, но я решил не спорить. «Управление стратегических служб» вслух пока поминать нельзя.
— С вами попытались связаться через бюро Кинтанильи. Вы ответили, что можете все объяснить только лично. Вот я и приехал.
Фогель достала из сумочки сигареты, оглянулась, вероятно, в поисках пепельницы. Ее в комнате не было — сослана за ненадобностью в ванную.
— Не курите, — поняла она, пряча пачку. — Не буду и я, уже второй год пытаюсь бросить.
— Сочувствую, мисс.
Ее английский звучал похуже моего немецкого, но я решил не менять язык. Пусть неудобно будет ей.
— Вообще-то вы меня немного удивили, мистер Корд. Три дня назад в Париж прибыл представитель Государственного департамента. Пресса считает, что он привез секретное послание французскому премьеру. Я думала, в связи с «Ковбоями»…
— Не одна вы, — улыбнулся я. — Стараемся!
— А ответ прост. Я порвала связи с «Ковбоями», потому что в их руководстве появился предатель. Вначале я подозревала, теперь совершенно уверена.
И я был уверен, и Николя Легран. Потому и отправил друга в Париж.
— Про Викторию Фостер вы уже, конечно, знаете.
Виктория Фостер, «мисс Виктория» для своих, убита четыре дня назад, когда я был посреди Атлантики. Узнал об этом лишь сегодня, перебирая свежие подшивки в библиотеке Святой Женевьевы. «Ковбои» остались без начальника штаба.
Гибель Николя Леграна — тревожный звонок. Убийство мисс Фостер — практически катастрофа. Осмыслить случившееся я еще просто не успел, думая о чем угодно — о таинственном профессоре, о певице из ресторана.
Про Леграна мисс Фогель ничего не знает — и не должна знать. На предателя она вышла из-за провалов своей агентуры. Окно на границе, за которое отвечали «Ковбои», кто-то сдал немцам. Следы вели к одному из помощников мисс Виктории, но он исчез, сама начальник штаба убита, а я даже не представляю, кому теперь можно верить. Анна Фогель ненавидит Рейх, захвативший ее страну. Но кто сказал, что предатель работает именно на Гитлера? Провалы агентуры — не доказательство, всего лишь симптом.
