Ее ладонь легла на губы, останавливая речь.
— А я куда попала? Не думай об этом, Антек-малыш. Спи!
Он все-таки сумел повернуться. Звездный огонь плеснул в глаза.
5
Лучший способ помешать агенту работать — подкинуть ему труп. Ты возвращаешься в номер после веселого вечера в баре, в ушах еще гремит самба, ты думаешь о мулатке, что подмигнула тебе на прощание. А труп уже на твоей кровати — сосед по номеру, случайная проститутка, норвежский турист или только что подмигнувшая тебе мулатка. Ты включаешь свет, зовешь коридорного, и о работе можно забыть. Смуглые копы допрашивают тебя двадцать часов подряд, консул растерянно вытирает пот со лба, тебе подсовывают на подпись протокол с признанием. Через неделю все выяснится, перед тобою даже извинятся. Такая наша работа, сеньор, ничего личного, все улики, сеньор, были против вас.
Когда арестовали Ковальски, я сделал стойку. Правда, в этой истории нет собственно трупа, что заставляет крепко задуматься. Профессионалы так не работают. И кому нужен этот крикливый сержант?
До моей встречи с Ильзой Веспер Структура только присматривалась, теперь же сомнений не осталось, ни у них, ни у меня. Поэтому несколько «чистых» часов следовало использовать по полной. За все трупы в мире я не в ответе, но предавать агента и оставлять его на заклание нельзя. Австралийский бумеранг — прилетит, не увернешься.
— Вам кого, мсье?
Молодая красивая женщина в наскоро застегнутом халате, рядом с нею мальчик лет трех, рыжий, словно апельсин. Адресом я не ошибся.
— Мне нужен Пьер Домье, мадам.
Своего адреса журналист не давал, но я навел справки в первый же день нашего знакомства. Вот и пригодилось.
— Мсье Корд? Зд-дравствуйте! Я… Я сейчас рубашку накину.
Пьер Домье был в майке, брюках и шлепанцах — встрепанный, сонный, но живой. У меня отлегло от сердца.
— Накидывайте! Где тут ваш рабочий кабинет?
Таковой обнаружился на кухне, перегороженной ширмой. Столик, пишущая машинка, на полу — гора папок и книг. Я мельком пожалел, что с рыжим придется расстаться. Старательный парень!
Я был усажен на стул, принесенный из-за ширмы, после чего извлек из бумажника заранее написанный чек. Пьер Домье недоуменно моргнул.
— Мсье Корд! Но я же ничего не узнал! То есть, по вашим вопросам не узнал, но, может, вас все-таки заинтересует.
Папка — самая верхняя в стопке, надпись на обложке простым карандашом — «Жёнес мажик».
Я сделал вид, что мне интересно. Не хотелось обижать человека!
* * *
— Бомба, настоящая бомба, мсье Корд! Сенсация! Из этого выйдет серия репортажей на первую страницу или даже целая книга. Всё не так! Всё! Манолис Орфанидис — никакой не миллионер, он жулик и авантюрист, его наверняка наняли, чтобы отвлечь внимание от тех, кто действительно финансирует клинику!..
— Велика ли разница, мсье Домье? Что тот миллионер, что этот.
— Разница есть. Высший свет — тесная компания, там кипят страсти, там любят и ненавидят. А теперь представьте, что некто вправе подарить молодость — или обречь на старость. Тут уже решают не деньги.
— Но ведь люди умирают. Что за цена такой молодости?
— Умирает тот, кто берет ответственность на себя, кто желает сбросить двадцать лет, тридцать, полвека. Но большинству хватает десяти лет, такое даже не слишком заметно. А через десять лет лечение можно повторить. Это действительно магическая молодость! Но расплачиваются в основном не жены, а их мужья. Богач не пожалеет денег, а вот министр, депутат или советник правительства. А еще возможны заказы с самого верха, в том числе от военных.
— Я покупаю вашу папку, мсье Домье. Заверните! И если вам хоть немного дорога жизнь, забудьте о ней.
* * *
На этот раз Консул сумел подобраться ко мне незаметно, и я невольно вздрогнул, когда пальцы в перчатках коснулись моего локтя.
— Приветствую, босс!
Маленький скверик, но уже не тот, что в прошлый раз. Рядом — шумная Рю Монтаржи с ее кафе и магазинами. Мамаши с колясками, пенсионеры с шахматами. Я бы никогда не назначил здесь встречу, но Консулу виднее.
— Вас действительно пасут, босс. Двое топтунов и еще один в автомобиле, сели на хвост у Главного почтамта. Я потом пробью номер машины, но уверен, что это сыскное агентство. Там профессионалы, почти все бывшие копы, вцепятся — не отстанут.
Мне было приятно слышать его нью-йоркский акцент. Кусочек реальности в нереальном мире.
— Приказывайте, босс! Могу их завалить, невелик труд, только.
— Только тогда начнется война, — вздохнул я. — Мы с тобой ляжем на матрасы, возьмем по «томсону».
По его лицу скользнула не слишком почтительная усмешка. Среди серьезных бойцов отставной гангстер меня явно не числит.
— При таком раскладе, босс, есть два выхода. Первый и самый правильный — сматывать удочки. Нельзя работать, если тебя так плотно ведут.
Кто бы спорил? Но выхода, кажется, два?
— Можно вызвать кавалерию. У вас есть кавалерия, босс?
* * *
На что рассчитывают французы в будущей войне, я совершенно не представлял. Двадцать последних лет превратили Французскую Республику в пацифистское болото. Дело не в количестве самолетов и танков, солдаты и генералы просто не готовы воевать. Новой Марны не будет, после первых же поражений они капитулируют.
Об этот знают сами французы, об этом догадываются немцы и заранее предвкушают. Но война не всегда решается одним сражением. При премьер-министре Леоне Блюме начались переговоры с нашим представителем о том, что будет после неизбежного поражения. В подробности меня никто не посвящал, но главное вполне понятно: Соединенные Штаты гарантируют восстановление Франции в ее прежних границах с колониями и подмандатными территориями, причем с правительством, избранным самими французами, а не навязанным, к примеру, той же Британией. В качестве гарантии Франция отправила к нам немалую часть своего золотого запаса и договорилась о предоставлении баз в Вест-Индии.
Итак, Франция войны не хочет, воевать боится, но все-таки имеет страховку на самый крайний случай. Мы — их кавалерия.
А какая кавалерия есть у меня?
* * *
Заходить в посольство США я не рискнул, позвонил. Французы клялись и божились, что подслушивать наши телефоны они не будут. Слушают, конечно, однако не всех и не всегда. Атташе по культуре? Да кому он нужен!
— Привет, капитан! Если ты меня сейчас не узнаешь, завтра же уволю.
В трубке что-то булькнуло, но отреагировал адресат на диво оперативно.
— Больше уважения, капрал. Я тебе не Аугусто Сандино.
Порядок!
