Антек никуда не спешил. Жизнь по-прежнему проносилась мимо, текла сквозь него прозрачной рекой, почти не задевая. Он вновь остался один, но чувствовал и понимал, что очень ненадолго. Можно сойти с дороги, спрятаться в ближайшей роще, затаиться, зарыться в старую листву. Не поможет! Трусливого Судьба тащит за ворот, смелого — ведет за руку. А итог все равно один.
И когда сзади зарычал мотор тяжелого мотоцикла, он отошел к обочине и остановился. Судьба легко толкнула в плечо.
Мотоцикл с коляской, на нем двое, кажется, в военной форме. Проедет мимо? Нет! Резкий звук тормозов, желтый огонь фонаря — в лицо.
— Стой!
Он и так стоял, ожидая, что на этот раз приготовила ему Судьба. Двое соскочили на асфальт, тот, что ближе, сдернул с плеча карабин. Луч фонаря слепил, не давая присмотреться. Антека взяли за руки, встряхнули, а потом на запястьях защелкнулась сталь.
— Земоловский?
Черное болото беспамятства на миг колыхнулось, и он сообразил, что фамилию придумал себе сам. Чужую быстро не запомнишь. А если не совсем чужая, с разницей всего в одну букву.
— Да. Я — Земоловский.
Иной фамилии у него сейчас нет.
А потом подъехали две легковушки, одна с севера, вторая со стороны близкой Варшавы. Кажется, его здесь ждали.
* * *
Усики как у Гитлера, в монокле — отсвет автомобильных фар. Орел на фуражке, серебро в петлицах. А сам не молод и не стар, как раз посередине.
— Майор Орловский. Какие имеете при себе документы?
Антек пожал плечами.
— Никакие. Справка об эвакуации в русской тюрьме осталась.
Майор, кажется, ничуть не удивился.
— Казимеж!
Из темноты вынырнул крепкий парень, взял за плечи, развернул, дернул пуговицы пиджака, затем ощупал подкладку.
Легкий треск порванной ткани.
— Вот, пан майор!
На ладони — маленький металлический кружок. Орловский, удовлетворенно кивнув, забрал его, сунул в нагрудный карман.
— Все дальнейшее, Земоловский, зависит от вашего желания сотрудничать. Я приказал приготовить для вас одиночку в Мокотуве и номер в приличном отеле. Выбор за вами.
Он уже выбрал. Если попал в волну, ныряй поглубже, в самую желтую муть.
— Пан майор! Очень надеюсь, что «сотрудничество» не означает «измена». За последние недели я разучился верить не только на слово, но даже собственным глазам.
Тонкие губы неохотно шевельнулись.
— Наглец! Я офицер Второго отдела Генерального штаба Войска Польского. Мои документы вас устроят?
Антек улыбнулся.
— Предъявите, пан майор. А то, знаете ли, война.
Удостоверение тот доставал, морщась, словно от зубной боли. Но стерпел, даже подсветил фонарем. Бывший гимназист, прочитав, взглянул на фото, вернул.
— Сотрудничать готов. Но про объект «Плутон-1» расскажу только маршалу Рыдзь-Смиглы. Ну. Или начальнику Генерального штаба.
Орловский покачал головой.
— Отель отменяется. Посидите в карцере, может, поумнеете.
— Я и так умный, — усмехнулся Антек-наглец. — В Польшу меня доставили по личному приказу Ее Высочества Великой княгини Тауреда, вчера как раз с нею беседовал. А вы простите, кто?
Его впихнули в машину — грубо, не церемонясь, два охранника сели по бокам, мешая вздохнуть, но доброволец Земоловский по-прежнему улыбался.
Кажется, он начал свою войну.
8
— Добрый вечер, — шевельнула губами Мухоловка, глядя куда-то сквозь меня.
Я постарался улыбнуться как можно душевнее.
— И вам не хворать, Сестра-Смерть. Да, ваша сиятельная светлость, мы с госпожой Фогель не только знакомы, но и некоторым образом питаем друг другу искренние чувства.
Поворачиваться к Мухоловке спиной я не решился, отступил на шаг.
— На десерт намечаются дюжина индейцев с томагавками? Вы же, графиня, из «Апашей»? Маска на миг вновь стала Маской. Холодно блеснули глаза.
— До десерта еще следует дожить, мсье Корд, но я все же решила рискнуть. При Фонтенуа мой предок командовал полком из висельников и каторжников. Между прочим, прекрасно сражались. В мемуарах он вспоминал, что самым трудным было не позволять им резать друг друга. Прошу к столу!
* * *
В тарелку я старался не смотреть, просто тыкал первой попавшейся вилкой. Запомнилось лишь знакомое название «Орли», в данном случае не аэропорт, а склизкие котлеты сизого цвета, как выяснилось, гордость замковой кухни. Если сравнить с полусырой медвежатиной, которую однажды пришлось потреблять на Аляске, то вполне терпимо.
Вина разливал величественного вида краснолицый лакей. Рюмок передо мной стояло целых три, и я каждый раз пытался угадать, которую из них наполнят. Если бы ставил хотя бы по «никелю», то здорово бы влетел. Допекло меня пойло из очередного «шато», ценное тем, что принесенная бутылка дважды объехала вокруг света. И такое здесь пьют? Нет, не быть Франции великой державой.
Дамы между тем мило щебетали. Иначе их беседу назвать было трудно, ибо речь шла о балете. Обе побывали на спектакле «Икар», поставленном неким Лифарем с очень подозрительным именем Сергей
[39], и теперь оживленно обменивались впечатлениями. В мою сторону время от времени поглядывали, словно ожидая, что и я присоединюсь, но я ковырялся в котлете и молчал. Марат и Мирабо, недавно помянутые, были во многом правы.
Les aristocrates a la lanterne!
[40]
Наконец, ливрейные подали кофе. К нему полагалась серебряная сигаретница вкупе с фарфоровой пепельницей. Дамы закурили и вновь посмотрели в мою сторону.
— Кстати, о балете, — как ни в чем не бывало, улыбнулся я. — Во время Великой войны гастрольная труппа была идеальным прикрытием. У того же Дягилева, при котором прыгал ваш Лифарь, среди танцоров отметились агенты пяти разведок. Самый сообразительный работал одновременно на все пять.
— На три, — поправила Мухоловка. — Во Франции его все-таки судили и расстреляли. Мой бывший шеф рассказывал, что серьезные резиденты брезговали вербовать танцоров. Те соглашались сразу, но так же быстро предавали.
— А Мата Хари в самом деле была великой разведчицей? — самым светским тоном осведомилась графиня.
— Нет! — в один голос рассудили мы.
Ее сиятельство ничуть не огорчилась.
— Тогда и поделом ей. Мадемуазель Фогель! Мсье Корд! Возможно, вы удивлены по-современному выражаясь, форматом нашей встречи. О ваших искренних чувствах друг к другу я догадываюсь. Но выбора нет. Я уже рассказывала мсье Корду, из кого набирал полк мой предок. А рекрутов, какими бы они ни были, положено сначала покормить.
