Анри Леконт тоже подумал об излишней откровенности. Женщины, если ободрать с них все лишнее, змеи. Вползают в душу и впиваются в сердце ядовитыми зубами. Ему до сих пор больно, потому и не подпускал к себе все годы никого, девицы из соседнего ресторанчика не в счет. Эта, кажется, уже вползла.
— Может, так и задумано? — рассудил он. — Главным здесь майор Грандидье, а он не показался мне глупцом.
Жаклин, согласно кивнув, отхлебнула из чашки.
— Заметный мужчинка, хотя мне показалась, что вся его агрессия напускная. Такие шкафы обычно сангвиники. Мой бывший муж — коротышка, вот это, я вам скажу, темперамент. Выгнала, причем за дело, но иногда жалею. С ним в постели мне бы и в голову не пришло рассуждать о тайнах замка Этлан.
Дразнится? Анри Леконт поглядел на угревшуюся под одеялом змею и понял, что ему понадобится не хлыст, а лопата, причем остро заточенная. Сначала отсечь голову, потом перерубить пополам.
Встал, отвернулся от кровати и принялся одеваться. Ждал, что окликнут, спросят, упрекнут, но бывшая ученица не сказала ни слова.
* * *
Идти в свою комнату не хотелось, возвращаться к Жаклин глупо, и он решил просто постоять в темноте, глядя в ночь. Дождь так и не пошел, но в воздухе плавала сырость, и Леконт застегнул пальто на все пуговицы, мельком пожалев, что в разговоре с майором Грандидье дал слабину. Сказал бы «нет», спал бы сейчас у себя на Монмартре, потребив перед сном пару стаканчиков красного. Скорее всего, Бродски настоял бы на своем, пришлось бы ему браться за Жюдекса, но… Почему и нет? Тема куда более выигрышная, чем у Аллена и Сувестра. Их Фантомас просто злодей, под его маской ничего нет. А Жюдекса будет два: кровавый маньяк, которому трудно прожить день без убийства, и тихий обыватель, скучный буржуа. Читает о Жюдексе в газетах и ужасается, даже не подозревая… Это будет первый секрет, хотя и не главный.
Внезапно темноту разрезал узкий белый луч. Анри Леконт даже отшатнулся, но быстро сообразил: прожектор! Причем светит не с земли, а с верхней площадки башни, Речной Анны. Белый огонь упал на черепичные крыши, скользнул дальше, на малый миг делая тайное явным. Бывший учитель невольно усмехнулся. А кто это там возле дверей мадам Делис? В форме? Нет, кажется в гражданском. Прожектор погас, опуская завесу тайны, и Анри Леконт подумал о том, что мадемуазель экскурсовод есть кому подражать.
Внезапно ему представилось, как сквозь такую же холодную ночь пробирается злодей Жюдекс. Хотя почему пробирается? На нем полицейский плащ и кепи, в руке служебный фонарь, под носом большие накладные усы. «Ваши документы мсье!» Незадачливый ажан между тем уже на дне Сены… Нет, лучше! В старом склепе на Пер-Лашез вместе с иными жертвами. И… Негашеная известь? Да, именно так!
* * *
— Где у вас тут главный? Я спрашиваю, где главный? Немедленно позовите, немедленно! Вам повторить? Не-мед-лен-но!..
Забрызганное грязью по самые стекла военное авто, рядом с ним кто-то невысокий в плаще с капюшоном. Караульный у шлагбаума что-то пытается объяснить, но гость не хочет слушать.
— Еще раз повторить? Где ваш начальник? Он должен был получить телефонограмму еще вчера вечером.
Анри Леконт вспомнил жалобы коменданта на то, что телефонную линию в замок так и не провели. Наверняка телефонограмма до сих пор в Клошмерле.
— По-зо-ви-те сей-час же!
Капитан Гранье уже спешил к воротам. Анри Леконт пожал плечами и отправился пить кофе. После воздушного визита он уже ничему не удивлялся.
* * *
— Мсье Леконт! Шеф! Извините, что отрываю от дел, но у меня к вам срочный разговор. Секретный!
Бывший учитель понимающе кивнул. Какой же еще? В Этлане, как он уже понял, все секрет, но ничто не тайна.
— Прошу в мой кабинет, мсье Биго.
Хотел переговорить, но так и не собрался. Эксперт Филипп Биго, биолог, родом из Ниццы, преподает в гимназии, пометка «52» в наличии. Годами за тридцать, длинный, худой, в тяжелых роговых очках.
В кабинете, прежде чем занять предложенный стул, биолог, попросил запереть дверь на ключ. Анри Леконт, вспомнив, о пометке, решил не спорить.
— Шеф! Мне нужна помощь и немедленно! — даже в запертом кабинете Филипп Биго говорил вполголоса. — Здесь, на объекте, невозможно обеспечить секретность. Какой-то проходной двор!..
И что ответить? Прежде всего, не спорить.
— Меня это тоже крайне заботит, мсье Биго. Могу заверить, что меры принимаются, и в ближайшее время…
Биолог, вскочив со стула, оглянулся на дверь.
— Я не могу ждать! Меня убьют… Хуже, похитят и станут пытать. А у меня слабые нервы…
Кто бы сомневался? Шеф объекта сочувственно вздохнул.
— Врача у нас пока нет, это тоже недоработка… Но почему вы, мсье Биго, решили, что начнут именно с вас?
— Потому что я работаю над биологическим оружием!
Бывший учитель, взяв со стола недопитую бутылку «Виши», плеснул в стакан. Вода была теплой и безвкусной.
5
Ехали, ехали, да так никуда и не приехали. Неудивительно! Час в пути, час на месте. Грузовик тентованный, не выглянуть, останавливались же исключительно на природе, то в небольшом леске, то вообще в чистом поле. Ясно лишь, что общее направление — юго-запад, Бад-Тёльц вроде как в Баварии.
Бывший унтер-офицер Иоганн Фест трудности переносил стойко, как и велит устав. Скучно, нудно, трясет, покормили всего раз, сигареты на исходе. Невелика беда, тем, кто остался в сгоревших казармах, много хуже. Зато никто не мешает думать и выводы делать. Первый и очевидный: Гиммлера из Берлина попросили, а если без экивоков, выгнали пинком. Но он все-таки уцелел, вроде как заплатив сотнями погибших за свою шкуру.
Читая принесенную гусями справку по рейхсфюреру, любопытный Нильс обратил внимание на то, что в отличие, допустим, от Рёма, Гиммлер сам ничего не придумал, всегда приходя уже на готовое. Для настоящего вождя он удивительно пассивен, словно его двигала вперед чья-то сильная рука. Кто же стоит за ним? Фюрер? Нет, Адди всегда предпочитает естественный отбор, а потом разбирается с победителем. Гиммлер слишком мелок, несерьезен, все, чем он силен, это аккуратность и хорошая память.
Когда стемнело, небольшая колонна остановилась вновь, как выяснилось, надолго. Перед этим дорога резко пошла вверх, стало заметно суше, даже привычные тучи отступили, и над шоссе загорелись первые неяркие звезды. Некоторое время все просто стояли возле машин, ожидая приказа, потом кто-то махнул рукой и шагнул прямиком в лес. Подскочивший толстяк-штандартенфюрер грозным шепотом запретил жечь костры. Не послушали бы, но сосновый лес, посреди которого остановились, после многодневных дождей пропитался водой, а в карманах не было даже растопки. Доктор Фест вспомнил пахнущие горячей смолой сосны Луизенлунда и вздохнул. Докурив, втоптал окурок в мокрый песок и направился в лес. Убегать не думал, просто хотелось побыть одному. Когда еще доведется?
