Я встала, отряхнула ноги и спину, подошла к скамеечке, сдула с нее пыль и пристроилась на краешке, чинно положив ладони на колени и выпрямив спину. Я провинилась и, без сомнения, ощущала себя таковой, но в дополнение к кисло-соленому привкусу вины в душе зрело горько-острое любопытство: а с чего я Тоттена-то вспомнила, вроде с Руфимом целовалась?!
– Знаешь, дорогая моя невеста, – прервал молчание демон, – меня еще никто и никогда не макал так глубоко лицом в помои! – Принц произнес фразу столь патетично, что я невольно заподозрила его в полученном удовольствии от вышеупомянутой процедуры.
– Я… – На языке вертелось слово «старалась», но я пощадила самолюбие демона. – Просто оговорилась. С кем не бывает! – Вот с кем угодно точно не бывает, только со мной. – Не делай из маленькой мухи здоровенного минотавра!
– Минотавра? Минотавра?! – Руфим сжал кулаки. – Фэй, когда жениха с его отцом путают – это уже случай клинической психиатрии!!! А ты говоришь «просто»… – передразнил меня принц.
– Ты вообще другую любишь и открыто об этом заявляешь, но я же тебе претензии не предъявляю. Хотя нет гарантий, что ты не солгал. Ведь демонам верить нельзя, поэтому оба варианта – как наличие, так и отсутствие дамы сердца – равновероятны… – На этом месте голову переклинило, варианты правды и лжи размножились до бесконечности и продолжали расти в геометрической прогрессии.
– А ты и рада! – перебил жених. – Неужели тебя никогда не посещала мысль завоевать мое сердце?
Я свалилась со скамейки в глубоком шоке. Судорожно дернула вздыбленной ногой, вернула в нормальное положение закатившиеся глаза и прохрипела:
– Завоевать? Да оно мне даром не нужно! – Потом одумалась и уточнила на всякий случай: – А ты уже готов мне его подарить? – Не то чтобы я претендую, но сердце демона вещь в хозяйстве полезная. Некроманты за него на черном рынке приличную сумму заплатить готовы.
Демон прищурил глаза, критически осмотрел меня, наполовину отдыхающую в розах, подал руку и помог вылезти, прежде чем ответить:
– Подарить – еще нет, но по крайней мере готов дать подержать в руках…
– Вот когда твоя мера станет бескрайней, тогда и поговорим, а сейчас я спать пойду. Нам завтра не пирамидку из пяти разноцветных колечек собирать.
Я пробралась по замку Рашинкарда, следуя развешанным указателям. Хозяева позаботились, чтобы их любимые и баснословно дорогие гости в ими же сделанных руинах не заблудились. В самом конце коридора висело два указателя. Меня отправили спать направо, а моего жениха налево. Наскоро умывшись в ванной, я переоделась в майку и шорты и легла спать. И хоть совесть моя уже не отвечала критериям идеальной чистоты, спала я на редкость сладко.
Утро пятницы началось с легкого массажа. Чьи-то пальцы елозили по черепу, заставляя толпы мурашек срываться с места обетованного и бежать по позвоночнику к пяткам. Массаж головы категорически приятная процедура, но я на нее ни письменного, ни устного разрешения не давала! А значит, имеет место быть попытка самовольного захвата территории. Руфим что, указатели в темноте перепутал?!
– Брысь отсюда, пока не разозлилась и не отравила тебя, – предупредила я демона.
– Как хочешь! – раздалось над головой обиженно, и правую половину кровати беспрекословно освободили. Какая потрясающая покорность для демо…
Стоп. Голос знакомый, но он принадлежит не принцу Тьмы. Я подскочила, протерла глаза, увидела утреннего гостя, узнала его, снова протерла глаза, ущипнула себя за бедро и только потом с радостным воплем повисла у мужчины на шее. Он подхватил меня на руки и закружил по комнате. Теперь я могу надеяться на благополучный исход переговоров с императором Света… Ага, если им суждено состояться – в спальню ворвался заспанный Руфим с риторическим вопросом: а что случилось и по какой причине его усталому высочеству не дают спать в полдень?
Продолжать он не стал. Расспросы. Зато сцену еще как продолжил и столько новых острых ощущений привнес. Для начала швырнул в моего предполагаемого любовника стул, промахнулся по основной мишени, зато по дополнительной выбил десяточку: предмет мебели аккуратно отправил меня прохлаждаться на полу и размышлять о подлости жизни.
Увидев, что его самая любимая из всех «единственных» женщина получила травму, гость слегка вышел из себя. Сорвал, резко дернув за занавеску, карниз и принялся охаживать им демона по бокам. Тот, не будь дурак, осознал необходимость наличия оружия дальнего боя и вырвал из крепления столб, поддерживающий балдахин над кроватью. Демон обзавелся импровизированным копьем, а пыльный балдахин грохнулся на меня. Так как участь задохнуться от пыли меня мало привлекала, то я решила внести ясность в возникшее недоразумение. Иначе… Два погрома замок дракона пережил, но третий, боюсь, станет последним для данного архитектурного памятника…
Я увернулась от карниза, поднырнула под столб от балдахина, заняла позицию посередине между дерущимися мужчинами и выпалила:
– Руфим, хватит моего отца избивать! А тебе, папа, умнее надо быть! Не стыдно с мальчишкой связываться? Ведешь себя как малолетка!
– Кто?! – хором воскликнули демоны.
Одному оскорбительное слово «малолетка» из моих уст не понравилось, а второй удивился неожиданному появлению близкого родственника. Я бы тоже удивилась, если бы та нимфа на горном озере назвалась матерью принца Тьмы. Мой отец красив, высок, строен и, согласно последним опросам в зеронете, является самым привлекательным мужчиной в мире вот уже лет тридцать.
Чем и пользуется, зараза такая! В четыреста тридцать восемь лет пора бы уже за ум взяться, а он то в идиотских сериалах снимается, то на содержании очередной дамочки находится, ибо маньки в его бездонных карманах заканчиваются сразу, как только туда попадают.
– Руфим, познакомься – это мой отец Лотариназ Ллеверлин. Папочка, позволь представить тебе принца Тьма – моего жениха и сына того самого страстно тобой обожаемого Тоттена Многоликого, с которым я тоже знакома… – Я решила сознаться во всем и сразу, дабы потом не было мучительно больно… Моей попе от отцовского ремня.
– Твой отец Лотариназ Ллеверлин?! – Лицо жениха перекосило.
От испытываемого ужаса волосы его высочества начали жить особенной жизнью. Сбежать, хвала Зевсу, роскошная шевелюра не пыталась, но отчетливо шевелилась от корней до кончиков. Вот так всегда, когда кто-то слышит это имя. Уж папочка постарался увековечить себя в истории нашего мира. Так постарался, что в некоторых странах ему памятники поставили, а еще благотворительный фонд создали, чтобы прокормить…
– Ты знаешь, что у него восемьсот двадцать шесть детей?! И во многие дома темных подданных ему вход воспрещен, потому что после его визита ни демона не разберешь, поправилась твоя жена, дочь, любовница или беременна, а если последнее, то от кого?!
– Восемьсот двадцать семь… – вздохнул счастливый многодетный отец и шаркнул ножкой.
– Прекрасно осведомлена, – отрезала я. – Наплевать на них, пока они по-сестрински или по-братски не пытаются влезть в мой кошелек. Мне вполне достаточно, что я самый любимый и самый желанный ребенок из всех. Так сказать, маленькая слабость великого Лотариназа Ллеверлина…
