Ей унизительно пользоваться его помощью, ей, могущественной магичке. Сумевшей когда-то разбудить духов-хранителей, сумевшей перенести демиурга из его родного мира в её мир. Но сейчас сила ещё не вернулась к Лавии в полной мере, хотя камень отпустил, выплюнул её прекрасное тело. Огненные всполохи срываются с кончиков пальцев, искры пробегают по волосам, скатываются по прекрасному телу, не постаревшему, почти не изменившемуся с той страшной ночи, перевернувшей судьбу Криафара. Только на левой руке остался довольно-таки тяжелый острый каменный нарост, а на левой стороне лица в кожу намертво врос каменный ромб, но для Девятой это было не так уж важно. Она прижалась нормальной целой щекой к животу потерявшей сознание девушки, наслаждаясь давно забытыми тактильными ощущениями, впитывая её живое тепло.
Пока ещё живое.
Випиры, лизары и скорпиутцы сползались, образовывая постепенно сужающийся круг вокруг трёх человеческих фигур. Они не издавали ни звука, выжидая, внимая, вглядываясь в темноту круглыми немигающими жёлтыми глазами. Даже огненные искры их не пугали, впрочем, Лавии не было никакого дела до своих бессловесных вечно голодных питомцев.
Шипохвост, мальчишка-маг, смотрящий на неё восторженно, испуганно и подобострастно, залепетал откуда-то снизу:
— Гвирта, человеческое тело демиурга слабо… Она потеряла очень много крови. Она может умереть в любой момент, гвирта.
— Ты боишься? — Лавия не повернула к нему головы, ещё раз потёрлась щекой о живот девушки, поцеловала выступающую косточку бедра, вдохнула давно забытый пряный человеческий запах. — Пусть умирает. Нам с тобой не место в этом мире. В тот момент, когда душа демиурга покинет свое убогое материальное пристанище, этот мир погибнет, рухнет, будто домик из деревянных лучин. Я попробую выскочить из горящего Шайю, Шипохвост, и тебя вытащу. Ты привёл демиурга, ты заслужил награду. Если ты сам хочешь продолжать своё бессмысленное существование, разумеется.
Лавия лизнула нежную кожу девушки, звавшейся в этом мире когда-то Крейне.
— Какая она слабая. Но вкусная. Ароматная. Ты хочешь пойти со мной в другой мир, Шипохвост?
Вертимер болезненно сощурив глаза, обхватив себя руками за узкие плечи, смотрит на её тонкую фигурку. Огненно-рыжие волосы скрывают наготу упругой небольшой груди. Голубые глаза с кровавыми склерами выглядят пугающе, но ему нравится в ней даже это. Округлые бёдра, ровные стройные ноги, маленькие аккуратные ступни. Кое-где каменные наросты ещё остались, уродуя кожу, но… Она само совершенство. Такой она казалась ему сто пятьдесят лет назад, такой же кажется и сейчас. Тогда Вертимер мог только молча смотреть на неё, не в силах поверить в то, что когда-то сможет быть для неё нужным, единственным. Быть хоть кем-то.
Ему так хочется её коснуться.
— Вы освободились, гвирта. Но демиург ещё жива.
— Что ты хочешь сказать?
— Она может быть полезной…
— Тебе?! — Лавия насмешливо фыркает, отстраняясь от столь желанной плоти. Поднимает с земли нечто лёгкое, бесформенное и тёмное, заворачивается в сброшенную кожу исполинского лизара. — Разве ты уже не пытался это сделать — вперёд меня, совершенно безуспешно? Думал, что я не узнаю? Такова твоя верность, твоя готовность к самопожертвованию, в которой ты не раз мне клялся? Глупый Шипохвост… Всё это время ты думал только о себе. Пытался отыскать демиурга для себя самого.
— Нет! — лицо столетнего мальчишки искажается в хнычущей гримасе. — Я хотел… Я думал…
Лавия хохочет.
— Какая мне разница, как и на сколько лет ты выглядишь, Шипохвост? Как бы ни выглядел, ты останешься тем, кто ты есть: маленьким безмозглым ничтожеством, только и всего. Никакая кровь, никакой ритуал не изменят твою жалкую суть… Но если не для себя, зачем тебе её кровь?
Лавия почти ласково касается выступающих ключиц правой рукой, проводит точёным пальцем линию от впадинки под шеей до пупка. Замирает в задумчивости с рукой, лежащей на животе Крейне.
— Есть и другие, — голос Шипохвоста похож на шипение разбуженной випиры, тихий и слабый. — Мы могли бы…
— Пусть они сдохнут, — улыбается Лавия, поднимая кверху левую руку с влитым в неё заострённым каменным осколком.
— Но, гвирта… Они же наши. Они из Совета Девяти! И они тоже…
— Тоже?! — голос Лавии вдруг срывается на фальцет. — Они предали меня! Бросили! Все эти сто пятьдесят лет они были живы. Они были вместе. Они радовались моей смерти! И теперь я должна принести им избавление? Ну, нет!
Скалы вокруг подрагивают, мелкая каменная крошка сыпется с каменных стен.
Одна из випир скользит по голым ступням Лавии, магичка наклоняется и резко хватает свою добычу — та обмякает в ею руке.
— Сто пятьдесят лет я не ела. Не дышала. Не пила. Но теперь…
Лавия выгрызает кусок плоти из ещё живой, конвульсивно дёргающейся змеи, кровь течёт по её и без того окровавленному подбородку.
— Да начнётся веселье! Впрочем… Не хватает ещё одного действующего лица. Вертимер…
Маг вздрагивает. Первый раз магичка обращается к нему по имени. И не просто обращается — подходит ближе, запускает правую, нормальную ладонь в волосы на затылке и тянет голову к себе, словно собираясь поцеловать. Но, разумеется, не целует, только смотрит на его лицо, такое зачарованное и растерянное.
— Приведи мне…
— Стража?
— Что? Нет, зачем мне это очередное ничтожество, мне вполне достаточно тебя. Приведи мне Вирата Тельмана. Живого и невредимого. И самое главное, одного.
— Я не смогу дойти до дворца! — почти испуганно восклицает маг. — Я привязан к Пирамиде..!
— До дворца и не надо. Вират Тельман, потеряв любимую супругу, доберётся к нам сам. Точнее, он отправится к Пирамиде, — словно прислушиваясь к чему-то, Лавия прикрывает свои жуткие глаза. — Твоя задача — привести его ко мне. Одного. Скажи ему… Впрочем, неважно. Я думаю, ждать нам останется недолго. Люди так предсказуемы, Шипохвост.
Глава 61. Криафар.
Зрение возвращается резко, внезапно, словно кто-то повернул выключатель. Несколько мгновений я не моргая созерцаю голые женские ступни, прямо перед моим лицом, непривычно огромные, словно некая великанша решила постоять рядом с лежащей на земле мной. А потом понимаю, что моргнуть не могу в принципе, как и закрыть глаза, словно век у меня нет вовсе. Изображение мутное, размытое, цвета блёклые и смазанные. Гигантские ноги топчутся в опасной близи.
Миг — и картинка меняется, становится более чёткой, но ракурс всё равно неудобный для обзора, я смотрю на всё снизу вверх. Вижу тонкую гибкую женщину с копной ярких, мерцающих и переливающихся волос. Из какого-то непонятного тёмного рубища, обёрнутого вокруг её тела, торчат голые руки и ноги. Рядом с женщиной переминается с ноги на ногу худощавый и невысокий мальчик-подросток. Мальчик и женщина стоят перед ещё одним человеческим телом, в причудливой крестообразной позе распластавшимся на нелепо торчащем посреди пустого пространства треугольном куске скалы. Окровавленные запястья раскинутых в стороны рук девушки удерживают каменные браслеты.
