— Мам, я так соскучилась, — прошептала я ей в волосы, вдыхая родной аромат духов The One.
Она повернулась ко мне лицом и погладила мою щёку. Потом поцеловала в лоб и широко улыбнулась.
— Да, действительно стоило отпустить тебя сюда, чтобы услышать такие слова.
Я фыркнула и опустила руки.
— Не издевайся, мне правда тебя не хватает, — проворчала я.
— Я знаю, родная, — вздохнула мама, и вернулась к кофемашине, которая начала громко жужжать, чем вызвала интерес Тео.
Он прибежал из своей комнаты, держа в руках планшет с играющим мультиком Тини Лав.
Помните, я говорила, что ненавижу этот мультик? Так вот, тогда я его не ненавидела, а так, недолюбливала. Потому что полтора года назад я не была готова разбить любую технику, издающие первые аккорды песенки: «Привет, привет». Если бы знала, что мой сын подсядет на этих овцу, собаку и корову, я бы никогда в жизни его не включила. Клянусь.
Тео бросил планшет на пол, и я поморщилась. Хорошо, что он в чехле, иначе уже был бы убит окончательно и бесповоротно.
— Бабуска, сто ты делаес? — спросил он, теребя маму за юбку.
— Кофе для нас с Алисой, — она улыбнулась ему и погладила по голове, — Ты так хорошо научился говорить.
Тео нахмурился, а потом сказал:
— В садике говолят, сто я сыпилявлу.
— Ну и что. Всё равно хорошо, — парировала моя мать, и я гордо на неё посмотрела.
У Тео были проблемы с финским языком. Он рано начал говорить, повторяя отдельные слова и звуки. Из-за того, что он много озвучивал на слух, у него появились проблемы с произношением. Если на русском он изъяснялся более-менее понятно, то на финском — просто ужасно. Мне говорили об этом воспитатели, но что я могу сделать? Не поведу же я двухлетку на языковые курсы.
Машина прекратила шуметь, и мама протянула мне чашку дымящегося латте с обильной пеной. Ещё один подарок от мужа — он знал мою страсть к этому напитку и притащил домой профессиональный агрегат, чтобы я могла наслаждаться. Не спрашивайте, есть ли недостатки у Никиты. Их нет, это правда.
Мы прошли в гостиную и уселись на чёрном диване. Мама начала рассказывать последние новости из Таллинна, а я просто кивала головой, делая вид, что слушаю. С определённого времени этот город, мой родной город, стал для меня запретной темой.
В жизни всё так странно бывает,
Кого любишь, те исчезают.
Куда-то бегут, всё не понимая куда.
Но они теперь всё потеряли,
И они уже всё потеряли,
Плачь, плачь, ей конец.
— Алиса, вы с Никитой не планируете детей? — выдернула меня из раздумий мама.
От неожиданности я чуть не подпрыгнула.
— Пока нет, — сухо отозвалась я, — У Никиты сборы, соревнования. Да и я ещё не устроилась здесь… К чему такой вопрос?
Мама пожала плечами, делая глоток кофе, и продолжила:
— Просто вы вместе год, и женаты уже пять месяцев…
— И? — спросила я, пытаясь уловить её мысль.
— Ну, я подумала, что пора, — она закусила губу и испытующе на меня посмотрела.
Я заморгала от удивления, а потом громко вздохнула.
— Я не хочу детей, — сказала я, и тут же добавила, — Пока.
— Понятно. А Никита как к этому относится?
— Нормально, — быстро ответила я.
Никита просто не знает, что я пью противозачаточные таблетки. Он мне уже всю плешь проел. Но как я могу объяснить ему, что не хочу заводить детей в ближайшие… Лет десять? Я вообще не уверена, что хочу ещё детей.
От трудного разговора меня спас мобильник. Я посмотрела на экран и увидела совместную фотографию, сделанную на Гоа, в день нашей свадьбы. На ней мы стоим в обнимку, и широко улыбаемся. Кудрявые волосы Никиты растрёпаны, впрочем, как обычно, а у меня в волосах, тогда ещё длинных, красуется белая лилия. На этой фотографии мы выглядим счастливыми.
— Алло? — отвечаю я на звонок, слушая спокойные удары своего сердца.
— Малышка, привет! — радостно заверещал мой муж, — Во сколько ты вылетаешь завтра?
— В четыре часа дня. В Женеве буду в шесть с хвостиком.
— Хорошо. Тебе три часа лететь.
— Почему три, по моим подсчётам два, — напряжённо буркнула я.
— Разница во времени в час, дурында, — рассмеялся он, — Я постараюсь приехать в аэропорт, но не могу обещать. У нас тренировка заканчивается в это время, — вздохнул Никита.
— Ничего страшного. Ты только скинь эсэмэской мне адрес, куда добираться. На всякий случай.
— Обязательно. Алиса?
— Что? — спрашиваю я с улыбкой.
Я люблю, как он произносит моё имя. Али-ссс-а. Растягивая букву «С».
— Я соскучился.
— Я тоже, — моя улыбка растянулась до невозможности.
— Люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — ответила я, продолжая улыбаться.
Но интонации выдали меня с потрохами. Моё «люблю» всегда звучит обыденно. Так, как звучало бы «Налей мне кофе». Или «Принеси туалетную бумагу». Мама обеспокоенно посмотрела на меня, потом забрала мою кружку и ушла на кухню. Я положила трубку и бросила мобильник на диван, вытянув ноги и положив голову на подголовник.
Ну да, я не люблю его. Но это не значит, что я не уважаю и не ценю его. К тому же, для счастливого брака, не обязательно безумно и очертя голову любить друг друга. Семья держится на других вещах. Я пыталась убедить себя в этом весь этот год, но маму не обманешь. Она всё поняла, хотя и промолчала.
— Мам, — крикнула я, — Я пойду, прилягу.
— Хорошо, — спокойно ответила она, появляясь в кухонной арке.
Я встала с дивана, вздохнула, и пошла в спальню. На кровати лежал мой ноутбук с открытой страничкой ВКонтакте, на которой я обычно слушала музыку. Забравшись на семейное ложе, я поставила лэптоп на колени, и набрала в строке статуса: «Женева, жди! Скоро буду». Зайдя в свои видеозаписи, я надела большие голубые стереонаушники Beats на голову и включила ролик, который пересматривала снова и снова последние пять месяцев:
Ночь. Шёпот. Сонный город.
Окна настежь. Лунный обломок.
Дым. Кофе. Горечь в горле.
Любовь. Тоска. Сердце с кровью.
Звонки. Слёзы. Шипы. Розы.
Песок. Часы. Мечты. Звёзды.
Земля. Воздух. Люди. Вечность.
Я. Ты. И знак бесконечность…
Никита стоит на сцене в рубашке и светло-синих брюках, читая текст песни Ивана Дорна. Мы услышали её на концерте, и с тех пор она стала нашей личной, персональной, интимной. Я выхожу к нему, держа в руках микрофон, в белоснежном платье в греческом стиле, которое шуршит по полу. Никита продолжает петь, смотря в мои глаза:
