В них уже начал светиться тот самый удивительный огонь, который присущ только ей. От её взгляда, меня начало окутывать приятное тепло, и я сказал:
— Chacun est entraîné par sa passion.
[36]
Она напряглась всем телом, и едва уловимо дёрнулась на стуле.
— Ещё, — попросила она, и её зрачки расширились.
— Face а la vèritè.
[37]
— Ещё, — она прикрыла глаза.
Я чуть не растёкся под столом, и вцепился в своё бедро, чтобы немного прийти в себя.
— Je t'aime,
[38] — я заглушил это признание, отпивая свой остывший кофе.
Под столом звонко стукнули её коленки. Я готов поклясться, что она сейчас накалена до предела. Неожиданно для меня она выпалила:
— Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого.
Я попытался взять себя в руки, и отвлёкся на скатерть, приглаживая её рукой.
— Разведись, — вырвалось у меня, и я посмотрел на неё.
— Д-д — для чего? — она опять стала заикаться.
— Чтобы не делать того, чего не хочешь делать, — смог выдавить из себя я, перед тем, как мой голос окончательно сел от возбуждения.
— То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? — она вскинула бровь, и я оказался на грани.
Собираясь с силами, я отпил ещё кофе и попытался придать телу более-менее расслабленную позу.
— Нет, я просто знаю, что произойдёт дальше, — сказал я.
— И что же? — она прищурилась, и отставила пирог в сторону.
— Ты изменишь ему. И причинишь боль.
— Чёрта с два! — взвизгнула она, — Даже не думай.
Мне стало смешно. Мы оба знали, к чему всё приведёт. Женева слишком маленькая для нас двоих, да что уж там — весь мир маленький, при желании. Я не выдержал, опустил руку под скатерть и дотронулся до её ноги. Она вздрогнула и снова заёрзала на стуле.
Твою дивизию! Так нельзя…
— Алиса, это не я думаю о сексе, с тех пор как увидел тебя в самолёте.
— Гонишь, — выругалась она и попыталась отодвинуться, но у меня длинные руки.
Это правда.
— Ну да, немного приврал. Я тоже об этом постоянно думаю, — я подмигнул ей, и она невинно покраснела, — И готов поспорить, что не я один.
Она одёрнула мою руку, и я разочарованно убрал ладонь от неё подальше. Потом зазвонил мобильник. На весь ресторан и голосом Ивана Дорна.
Она полезла в сумочку и победно вытащила оттуда телефон. Я прислушался к её разговору.
— Да! Да, всё хорошо. Я просто… Знакомую встретила.
Я растянулся в улыбке и прикрыл рот рукой, чтобы не заржать.
— Никита, всё в порядке. Я скоро буду, — она по-детски грозно посмотрела на меня.
— Я тебя тоже, — сухо сказала она, и переключила внимание на меня, — Мне пора, Саша.
Я пожал плечами и попросил счёт. Выходя из ресторана, я снова накинул на неё свой пиджак, и пробормотал что-то невнятное. Когда мы сели в машину, и она сказала название гостиницы, я думал только о том, что мне делать дальше. И имею ли я вообще право на какие-либо действия?
— Я заеду, завтра в два, — сказал я, когда она собралась выходить из машины, — Если ты не будешь ждать меня, я поднимусь к тебе в номер.
— Ты не знаешь, в каком номере я ост… — начала она, но сразу перебил:
— Мне не составит труда узнать.
* * *
Когда я добрался в особняк, был второй час ночи. В гостиной шумно гоготала толпа совершенно чужих мне людей. Я остановился перед большими дубовыми дверьми, а потом развернулся и ушёл на кухню. Достав из холодильника две бутылки пива, я поднялся на второй этаж и зашёл в свою спальню.
Оглядевшись, я нашёл широкое кресло у окна и подошёл к нему. Устроившись на мягком сиденье, я открыл пиво и приложился к бутылке. Когда я, сидя в полной темноте и тишине, приговорил половину, дверь за мной скрипнула. Тонкий силуэт в коротком платье подошёл ко мне и приземлился на подоконник. Я даже не взглянул в её сторону.
— Угостишь? — судя по голосу, это была Даша.
Я, молча, протянул ей закрытую бутылку с пола и она, к моему удивлению, открыла её о подоконник. Приложившись к горлышку, она спросила:
— Проблемы? Почему ты не внизу?
Я пожал плечами и откинул голову назад.
— Не хочется. Что я там не видел?
— И правда, — ехидно бросила она, — В таких местах ничего нового не происходит.
Я посмотрел на неё, но её лицо скрывалось в темноте. Только от волос отражался голубоватый ночной свет.
— Ты часто бываешь в таких местах? — спросил я безразлично.
— Бываю, — она повела плечом, и этот жест снова напомнил мне об Алисе, — Бухло, ебля, бабки. Всё, как обычно.
Когда я услышал матерное слово, слетевшее с её уст, я невольно сжал руку в кулак. Ругательство прозвучало слишком грубо, слишком пошло. Потому что, она знала, о чём она говорит. Когда ругается Алиса, это выглядит по-другому. Это больше похоже на тот неловкий момент, когда двухлетка услышал нелитературное выражение и начал повторять его без остановки. Вроде бы и плохо, но при этом звучит забавно и вызывает невольную улыбку.
Я посмотрел на неё и разжал пальцы. Вздохнув, я поднялся с кресла и подошёл к Даше вплотную.
— Зачем ты здесь?
Она отставила бутылку на подоконник. Потом придвинулась ко мне ближе, и я ощутил запах каких-то приторно-сладких духов и клубничной жвачки.
— Пытаюсь найти что-то новое, — тихо ответила она, прикасаясь губами к моему уху.
Поняв, что я ничего не чувствую, я провёл ладонью по её обнажённому бедру. Опять ничего. Тогда я раздвинул ей колени, она не стала сопротивляться. Снова пусто. Запустив руку ей в волосы, я запрокинул её голову и в лунном свете увидел, что она прикрыла глаза, предвкушая удовольствие, которое я всё равно не смог бы ей подарить. Дотронувшись до закрытых век пальцами, я провёл по изгибу её щёки, по искусственным губам и опустил глаза в вырез её платья. Я абсолютно ровно дышал, во мне ничего не всколыхнулось даже тогда, когда она вздохнула и её грудь, судя по всему тоже фальшивая, прижалась ко мне. Опустив руки, я шагнул назад. Она застыла на секунду, оставаясь сидеть на подоконнике, а потом спрыгнула с него и двинулась в мою сторону.
Ничего не говоря, она подтолкнула меня к кровати и потянулась к пуговицам на моей рубашке. Я ждал хоть чего-то, хоть какой-то искры, но не дождался даже тогда, когда она опустилась передо мной на колени и принялась расстёгивать мои брюки. Ни-че-го. Абсолютно. Ровно.
