— В семьдесят четвёртом нашли кровь и сперму, — подал голос Лео.
Ханне кивнула.
— Да, но, к сожалению, никого нельзя опознать по пробам крови и спермы. А мне кажется, преступнику об этом было известно.
— Криминалисты обнаружили в квартире Ханнелоры Бьёрнссон некие волокна, — сказал Лео.
— Волокна шерсти чёрного цвета, — согласилась Ханне. — В это время года такие волокна можно найти повсюду.
— Подожди-ка, — воскликнул Роббан. — Ты говоришь, он осквернял их тела. А что ты скажешь по поводу предметов, которые он засовывал им в рот? Может быть, он таким образом добивался тишины?
Ханне снова кивнула, собирая длинные рыжие волосы в свободный узел на шее, ниже затылка.
— Вполне может быть и так. Но в квартирах жертв была одежда и другие текстильные вещи, которыми преступник мог бы воспользоваться, чтобы заставить женщин молчать, засунув тряпки им в рот. Однако вместо этого он тратил время на поиски поварёшки, туалетного ёршика, и ёршика для мытья посуды. Мне кажется, его целью было их унизить.
— Очень занимательно, — похвалил Роббан, с энтузиазмом кивая головой. — Что ещё?
Лео бросил на него долгий усталый взгляд.
— Различия тоже весьма интересны. К примеру, выбор жертвы и время преступления. Но к этому я вернусь позже. Я скажу об этом, когда смогу представить вам предварительный профиль преступника.
— Как скоро ты сможешь это сделать? — тут же спросил Роббан.
Ханне задумалась.
— Дайте мне неделю-другую. Я с радостью буду присутствовать на ваших собраниях и допросах, чтобы быть в курсе дела. Я работаю по совместительству в университете, но когда у меня нет лекций, я совершенно свободна.
Наступила тишина.
Роббан прокашлялся и поёрзал на стуле.
— Еще кое-что. Есть одна вещь, которую тебе стоит узнать. В материалах, которые ты получила, этого нет. В сентябре 1974 года без вести пропала одна из следователей. Тогда её исчезновение не стали связывать с Болотным Убийцей. К тому же, она оставила нечто вроде прощального письма мужу и отпросилась с работы, так что всё выглядело так, будто она скрылась по собственной воле.
— Без вести пропала?
Ханне всем телом подалась вперёд и осторожно положила ручку рядом со своими записями. На её бледных щеках вспыхнул румянец, а взгляд был прикован к загорелому лицу Роббана.
— Да, — подтвердил тот. — Инспектор Бритт-Мари Удин.
23
Следующее утро Ханне и Роббан с Линдой начали с визита к бывшему комиссару Свену Фагербергу, который жил в собственном доме в Эстертуне, в районе индивидуальной застройки. Стояло лучезарное зимнее утро. Солнце сияло на ярко-голубом небе. С ветвей деревьев лилась капель, а с крыш домов то и дело на землю глухо шлёпался подтаявший пласт снега.
Из водосточной трубы на доме Фагерберга струился ручеек талой воды. На черневшем неподалёку небольшом клочке голой земли Ханне разглядела проклюнувшийся подснежник, который уже был готов тянуться к свету. Конечно, его старания были обречены. Ещё стоял декабрь, а весна пряталась до поры под снежными сугробами и замёрзшей землёй.
«Дожидается своего часа, — подумала Ханне. — Совсем как убийца».
Фагерберг оказался худым. На нём был серый костюм. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами, было словно грубо вытесано из камня. Кожа на скулах была бледной и тонкой. Руки Фагерберга немного дрожали, когда он приветствовал гостей, но рукопожатие всё ещё хранило былую силу и уверенность. Он проводил их вглубь своего небольшого уютного жилища. Диваны в гостиной были сплошь покрыты подушками, на окнах висели цветочные гардины, а стены были украшены фотографиями детей и внуков.
Фагерберг пояснил, что обустройством дома занимался не он, а его супруга, Бритта, которая буквально две недели назад скончалась от осложнений после операции на сердце. Фагерберг немного рассказал о ней, и Ханне с коллегами вежливо слушали, пока глаза бывшего комиссара не увлажнились. На небольшом столике у стены он отыскал взглядом фотографию жены, рядом с которой стояла зажжённая свеча.
— Так Болотный Убийца снова в деле?
Взгляд Фагерберга оторвался от дрожащего пламени свечи и заскользил по комнате, чтобы наконец остановиться на лице Роббана.
— Похоже на то, — ответил Роббан, и вкратце пересказал Фагербергу обстоятельства смерти Ханнелоры Бьёрнссон.
Слушая рассказ Роббана, Фагерберг глядел в окно, время от времени кивая. Руки его лежали сомкнутыми на коленях, словно сложенные в немой молитве.
— Так она проживала в том же доме, что Маргарета Ларссон?
— В той же квартире, — подала голос Линда.
Фагерберг медленно покачал головой.
— Как это вообще возможно?
Никто ему не ответил, потому что ответа ни у кого не было.
— Само собой, мы изучили все материалы, — пояснил Роббан. — Очевидно, вы провели тщательную работу.
Ханне пришло на ум, что Роббан несколько преувеличивает, потому что, насколько она могла судить, расследование не было особенно впечатляющим.
— Мы сделали что смогли, — ответил Фагерберг, протягивая руку за пачкой сигарет, которая лежала на журнальном столике. — Вы не будете против, если я закурю?
— Вовсе нет, — поспешно заверил его Роббан. — Нас интересует, не припоминаете ли вы чего-то, что не вошло в материалы дела, но могло бы нам сейчас помочь? Быть может, какие-то зацепки так и остались непроверенными, или что-то пришло вам в голову уже впоследствии?
Фагерберг прикурил сигарету и некоторое время хранил молчание.
— Я хотел бы вам помочь, — произнес он наконец. — В то время — осенью семьдесят четвёртого — мы сделали всё, что было в нашей власти. С помощью участковых и постовых полицейских мы обошли всё жильё в округе, мы переговорили с друзьями, родственниками и коллегами этих женщин, мы составили карты их передвижений за время, предшествующее нападениям. Но этот чёрт словно был невидимкой! Никто ничего не видел. Единственная зацепка, что у нас была, — свидетельские показания соседа, который видел «Вольво Амазон» вблизи мест преступлений, но эта модель в семидесятых была так популярна, что искать владельца было бы всё равно что искать иголку в стоге сена. Разумеется, мы изучили все похожие дела. Дело Хагаманнена из Гётеборга, к примеру. Да, его потом стали называть Сёдерманненом. Но нам никак не удавалось связать наше дело ни с одним из известных сексуальных преступников. За исключением Болотного Убийцы, конечно. Но теория о том, что преступник из сороковых вновь вышел на охоту, казалась нам несколько притянутой за уши. А затем он пропал с радаров, так же внезапно, как появился. Лично я был убеждён в том, что этот парень помер. Этот тип преступников никогда так просто не отказывается от своего занятия. Они попадаются. Или погибают.
