– Это я вас должен спросить – ну? – не менее сухо отозвался капитан. – Что у вас с глазом такое? И что вообще стряслось? Где Алла Сергеевна?
– Откуда я знаю, где Алка? – обиделся Шендерович. – Это вы должны знать. Вы ж с ней встречались, разве нет?
– Нет! – отрезал капитан. – Алла ушла с вами утром и не вернулась. Я, знаете ли, не привык…
– Блин! – Шендерович покрутил головой. При этом он беспомощно таращился то на капитана, то на Гиви. – Вот это номер! Неужто кто-то еще склеил? Когда, блин, успел?
– Я вас попрошу, – холодно сказал капитан, – не говорить об Алле Сергеевне в таком тоне.
– Тон ему не такой! – Шендерович постепенно начал наглеть. – А вы, извиняюсь, куда смотрели? Ограбили тут нас – раз! Избили и ограбили! Девка пропала – два! Товар пропал – три! – Он покрутил перед носом капитана оставшимися двумя пальцами. – Янычары! Дикий народ! Вот ты капитан, ты и скажи – куда нам теперь? Паспорта, бабки – все взяли.
– Погодите… – Капитан беспомощно поглядел на Гиви. – Вас что, и правда ограбили?
– Да, – печально подтвердил Гиви, – куда, понимаешь, их полиция смотрит?
– А Алена где? – встревожился капитан. – Что они с ней сделали?
Он пружинисто подскочил к Шендеровичу и мощным рывком поднял его в воздух. Шендерович крутил головой, хрипел и пытался отмахнуться.
– Я т-тебя, сволочь! – орал тем временем капитан. – Куда Алену дел, мерзавец?
Путем нехитрых логических операций капитан явно пришел к выводу, что Алка, без сомнения, окончила свой земной путь на дне морском. То ли бандиты, ограбившие Шендеровича, потешившись вдоволь, бросили ее, еще живую, в мутную воду доков, то ли сам темпераментный Шендерович со своим дружком сугубо кавказской национальности надругались над бедняжкой, решили свалить все на мифических грабителей, а сами убрали ее с глаз долой от греха подальше… Темное, в общем, дело… И мокрое. В прямом и переносном смысле. И что хуже всего, каким-то боком он, капитан, оказался в это замешан. Шендерович этот, бесстыжие его глаза…
Гиви крутился вокруг капитана, робко теребя его за рукав.
Капитан не глядя отмахивался от него локтем.
– Господи боже ж ты мой! – Варвара Тимофеевна, возникшая в дверях салона, всплеснула руками. – За что ж вы его так, Абрамыча?
– За Аллу! – сквозь зубы сказал капитан. – Ну, говори, членистоногое! Где она?
– Ы-ых! – Шендерович отчаянно пытался вдохнуть. Наконец он выкрутился из цепких объятий капитана, размахнулся и в свою очередь аккуратно вмазал ему в подвздошную область.
Капитан лишь брезгливо поправил китель.
– Милый ты мой! – в ужасе восклицала Варвара Тимофеевна, вслед за Гиви выйдя на круговую орбиту. – Михаил Абрамович! Юрочка! Юрочка, да что ж это делается? Да при чем же тут он, Юрочка? Аллочка сама ушла! Я ж ее видела! Не было там Мишеньки! И этого не пойми кого там тоже не было!
– Где она была? – На всякий случай капитан вновь вцепился в Шендеровича и начал равномерно, аккуратно его трясти. – С кем?
– Да не с ними, не с ними, – торопливо говорила Варвара Тимофеевна, – одна была. Отпусти его, Юрочка! Смотри, он же посинел уже…
Капитан неохотно ослабил захват. Шендерович упал на стул и бурно задышал.
– Рядом с вами, – наконец выговорил он, – те бандиты просто отдыхают.
– Мало тебе врезали, гад, – отозвался капитан, оправляя манжеты. – Так где вы ее видели?
– В музее, вот где, – пояснила Варвара Тимофеевна, – в этом их… краеведческом.
– Где-где? – ошеломленно переспросил Гиви.
Алка и музей в его голове как-то не складывались.
Но Шендерович и капитан мерно кивали: капитан – веря в глубокую Алкину интеллигентность, а Шендерович – в не менее глубокую Алкину же непредсказуемость.
– Что вы подразумеваете под краеведческим музеем, душечка? – любезно спросил капитан, приведя наконец манжеты в симметричное состояние. – Тут их как собак нерезаных.
– Который же это был? – поджала губы Варвара Тимофеевна. – У парка, что ли… Гюль-ханым, что ли? Уж и не помню. Столько всего тут, в этом Стамбуле… и бутики дешевые. И базар у них, Юрочка, хороший, богатый базар. Синенькие, перчик. Скумбрия свежая и то есть, представляете? В Одессе ее днем с огнем не сыщешь.
– Не отвлекайтесь, – напомнил Шендерович.
Варвара Тимофеевна села за столик, положив на скатерть аккуратные пухлые локти с ямочками.
– Чайку бы, – сказала она, завладев всеобщим вниманием.
Капитан, вновь выпростав мускулистое запястье из манжета, щелкнул пальцами, привлекая внимание официантки.
– Один чай, – коротко сказал он и, оглядев угрюмого Шендеровича и печального Гиви, бросил, сжалившись: – И два пива… три пива!
– Да ты садись, золотко, – пригласила Варвара Тимофеевна, видимо вписавшись в роль хозяйки салона, – садись, Яни… Или не Яни… Все равно садись.
Официантка бесшумно расставила высокие, холодно блестящие стаканы, но Шендерович, зубами сорвав крышку, уже припал к горлышку бутылки.
– Так в каком, мамочка? – оторвавшись от пива, спросил Шендерович.
– Не так сразу, – задумалась Варвара Тимофеевна, – сейчас, погоди, Мишенька… Где ковры? Нет… Ох, скажу я вам, и ковры… Нет, это тот, где гроб стоит…
– Какой конкретно гроб? – напирал Шендерович.
– Ну, сракофаг этот… царя Александра… Они еще врут, что он рогатый был… Не знаю, на крышке ничего такого не нарисовано…
– Искандер Двурогий, – на всякий случай пояснил капитан, – ну Александр Македонский. Саркофаг его тут, в Стамбуле. Нашли при раскопках в Сидоне. И что характерно, пустой.
– Он же вроде в Индии умер, – удивился Шендерович. – Я у Ивана Ефремова читал.
– Кто его знает, где он там умер, – неопределенно отозвался капитан, – а вот где вы Аллу Сергеевну видели? Там?
– Там вроде, – вновь задумалась Варвара Тимофеевна, – или не там…
– Надел черную корону, отшибающую память, расстроился и умер… – гнул свое Шендерович.
– Еще пива, – вновь щелкнул пальцами капитан.
– А вам, мамочка? – озаботился Шендерович.
– А мне вина… полусладкого… красненького.
– И вина, – согласился капитан.
– У нас деньги отобрали, – на всякий случай напомнил Гиви.
– А! – отмахнулся капитан. – За счет пароходства!
– Тогда коньяку. – Шендерович привольно раскинулся на стуле.
– Коньяку, – покорно сказал капитан.
Гиви любовался врожденной наглостью Шендеровича.
– Точно! – воскликнула наконец Варвара Тимофеевна. – Там! Еще мне рукой помахала. – Она смущенно повела плечиком. – И была она, уж извините, Юрочка, не одна.
