Эстелла резко остановилась. Мама никак не могла владеть этим домом! Она жила на зарплату швеи, не имела возможности откладывать деньги, а значит, и иметь какое-либо отношение к некогда принадлежавшему знати особняку.
– Ты заблуждаешься. Это заброшенный особняк, как и многие в квартале Марэ. Им никто не владеет.
– Нет. Это ты заблуждаешься.
Его голос был ровным и лишенным эмоций. Просто констатация факта, не вызывающего сомнений, как голоса окружавшей их толпы. Зачем Алекс лжет? Как Эстеллу угораздило с ним связаться? И во что она сама влипла?
– Поговори с Леной. Завтра вечером.
Лена. Так вот как зовут ту женщину.
– Нет.
– Я от тебя не отстану.
– Черт побери! А как бы ты чувствовал себя на моем месте? – Эстелла прикусила губу. Слова вырвались невольно. Теперь она уязвима, потому что призналась, насколько волнуют ее вчерашние события. Словно почву выбили из-под ног, и Эстелла повисла над пустотой, сама не зная, кто она. Сперва выяснилось, что она родилась в Нью-Йорке и ее отец американец. А теперь еще одно абсурдное предположение: якобы мама владеет особняком в квартале Марэ! Плюс к тому некая женщина, точная копия Эстеллы, живет на Манхэттене.
– Прости, – сказал Алекс. Его голос несколько смягчился.
А ведь это все составная часть его обаяния, подумала Эстелла. Ложь и бесцеремонность больше не работают, так теперь он переключился на известную с давних пор тактику обольщения. Одной женщины мало, ему подавай двух одинаковых. Но может, если Эстелла с ним согласится и встретится с Леной, Алекс оставит ее в покое?
– Куда мне подойти?
– Café Society
[40]. В Гринвич-Виллидже.
– Café Society, – повторила она, приподняв бровь. Конечно же, Алекс вращается в обществе в отличие от Эстеллы. Еще в Париже было очевидно.
– Ты не так поняла. Это название ночного клуба, где играют джаз, которого ты еще никогда не слышала.
– Я парижанка. И я слушала такой джаз, который ты и представить себе не можешь.
– Ну ладно, если не хочешь прийти ради меня или Лены, то приходи ради музыки. По крайней мере, скажешь, кто был прав насчет джаза.
Уголки губ Эстеллы растянулись в улыбке, и она поспешила смахнуть ее с лица, пока Алекс не заметил.
– Молчание – знак согласия. Café Society, в десять вечера, – произнес Алекс и удалился.
* * *
Эстелла намеренно опаздывала. Продуманно выбрала наряд, заслонившись и вооружившись своим золотым платьем, готовая отбить все, о чем не желала знать. А такого, как она подозревала, будет немало.
Для подстраховки она взяла с собой Сэма и Джейни. Джейни завизжала от восторга, услышав, куда они идут.
– Говорят, этот клуб неподобающее место для правильных людей, – со знанием дела пояснила она. – Потому туда все и рвутся.
– А я вот не рвусь. – Эстелла решила обойтись без подробностей. – Просто хочу, чтобы ты помогла мне убедиться: та женщина всего лишь похожа на меня, но далеко не копия.
– Наверное, ты слишком много выпила.
– Всего-то один глоток! – возмутилась Эстелла и лишь тогда заметила Алекса, который появился с противоположной стороны и встретился с ними на ступеньках у входа в клуб.
– Это Алекс. – Эстелла представила его друзьям. – Любовник моей копии.
– Рад познакомиться. – Алекс пригладил волосы и обернулся к Эстелле: – Эх, с самого начала все не так.
– А чего ты ожидал? Пригласил меня в клуб, а сам явился под ручку с женщиной, которая выглядит абсолютно как я? Или ты настолько не разбираешься в поцелуях, что не в состоянии отличить одну победу от другой?
Ее друзья переглянулись, и Джейни пожала плечами, словно говоря: «Понятия не имею, о чем она».
Алекс поморщился:
– Насколько я помню, ты вела себя со мной не как с незнакомым мужчиной.
– Думаешь, я на той вечеринке оказала тебе особое расположение? – Эстелла рассмеялась, словно ее совсем не заботило то, что ее ожидает в клубе. – Возможно, я так веду себя с каждым. – Абсолютная ложь, но Алексу об этом знать не нужно.
Спускаясь по лестнице, она продолжала злорадствовать – вот уж не думала, что обладает этой чертой характера; неужели Алекс вытащил на свет все худшее в ней? Клуб располагался в цокольном этаже; звуки джаза напомнили о Париже. Разномастная публика – белые и черные, одетые с иголочки и во что попало, – не соответствовала обычной нью-йоркской тенденции к сегрегации по классам и цвету кожи. Одни танцевали, другие просто слушали музыку, третьи сидели за столиками и беседовали. На сцену поднялась Билли Холидей
[41], о которой Эстелла слышала, но никогда не видела, и начала исполнять Strange Fruit.
– Я поищу нам столик. – Сэм подхватил Джейни и двинулся вперед, оставив Эстеллу и Алекса замыкать шествие.
Эстелла прошагала к бару и улыбнулась бармену.
– Сайдкар. Желательно самый крепкий.
– У вас с ним какие-то проблемы? – Бармен указал глазами на Алекса.
– Ничего такого, с чем я не могу справиться. Кстати, напитки оплачивает он. – Она подмигнула бармену и оставила Алекса изучать счет. Затем повернулась и уперлась взглядом в приближающуюся к ним женщину. Лена!
Эстелла сделала большой глоток коктейля и изобразила улыбку, которой вполне хватило бы, чтобы осветить Бродвей.
– Я Эстелла. Думаю, мы незнакомы, хотя у меня такое чувство, что я вижу тебя в зеркале не менее десяти раз в день.
– Так редко? – съязвил Алекс.
Эстелла не удержалась от смеха:
– Туше! Я не настолько влюблена в себя.
– Лена, – представилась женщина и улыбнулась. Вот только ее улыбка была ритуально вежливой, но совсем не радостной.
Эстелла вздрогнула. Она наблюдала, как Лена одарила той же улыбкой пару – те помахали ей рукой, – мужчину, который с ней поздоровался, еще кого-то… Похоже, люди знали, кто она такая; манера держать себя и одежда показывали – Лена принадлежит к высшему обществу.
– Мои друзья нашли столик. – Эстелла высмотрела Джейни и Сэма, которые сидели с разинутыми ртами. Она подошла и устроилась рядом. – Судя по вашим физиономиям, я не преувеличила.
– Даже наоборот, преуменьшила, – сказала Джейни и одарила Алекса ослепительной улыбкой. – На улице не было возможности упомянуть, что я очень рада познакомиться с тобой.
– Взаимно. Ты австралийка?
– Да. – Джейни адресовала ему свою фирменную, для особых случаев, улыбку. – Я манекенщица. А еще я не та девушка, которая ухаживает за ранеными солдатами. Я та, о которой они мечтают.
