Паллиативное лечение. Эвфемизм, как всегда повторяет мама Фабьен. Последняя ступень по дороге к смерти.
Фабьен было открыла рот, однако Мелисса покачала головой:
– Хватит об этом. Легче мне от таких разговоров не станет. Лучше признайся, как ты?
Фабьен поняла, что с Мелиссой лучше не спорить, и заставила себя проглотить впрок заготовленные слова.
– Мне грустно, – честно призналась она. Какой смысл лгать? – Я чувствую себя потерянной. И мне немного страшно. Трудно представить мир без Эстеллы. Я виделась с ней раз в году, но созванивалась каждые несколько дней. Она всегда присутствовала в моей жизни. Такое чувство, будто я лишилась ног и потому разучилась ходить.
Мелисса взяла ее руку. Фабьен вздрогнула, увидев слезы в ее глазах.
– Мне так жаль. Плохая из меня подруга. Мои страдания – последнее, что тебе нужно.
Мелисса покачала головой и вытерла глаза.
– Нет, ты вовсе не плохая подруга. Просто, когда ты так сказала, я представила, что будет чувствовать Уилл, после того как…
После того как я умру. Вот что она не договорила.
– Ты виделась с ним вчера? – Мелисса сменила тему. – Когда он утром уходил, я спала. Не было возможности спросить.
Фабьен кивнула.
– Виделась. И он… – Она запнулась. Как описать то, что значил для нее вчерашний вечер? – Он помог мне навести порядок. Подал платок, когда я плакала. Сидел рядом на полу, когда я не в состоянии была делать что-то еще. Наверное, это звучит глупо, но он делал все то, что мне было нужно в день похорон бабушки.
– Ты любишь моего брата?
Боже. Если она выдержит хотя бы день без слез, это станет чудом. Фабьен ощутила знакомый комок в горле, отчаянно заморгала и прошептала:
– А как можно его не любить?
– Иди сюда. – Мелисса раскинула руки, и Фабьен обняла ее. Обе были не в состоянии произнести ничего вразумительного.
– Я только об одном сожалею, – шептала Мелисса, уткнувшись в плечо Фабьен. – Что я никогда никого не любила. Такой любовью, как у вас с Уиллом. Конечно, я люблю брата, и тебя, и своих друзей, но… я никогда ни в кого не влюблялась. Я болею с двадцати лет. А в последние пять лет редко выпадало так, чтобы я чувствовала себя не совсем дерьмово. Какая уж там любовь.
Фабьен расплакалась еще сильнее. Ее сердце, и без того израненное событиями последней недели, казалось, опять было готово разорваться. На память пришли слова Эстеллы: «Любовь может глубоко ранить, но может и исцелить». Если бы Мелисса нашла того, кто полюбил бы ее… Фабьен не позволила мысли оформиться. Любовь не лечит от рака. Любовь, о которой упоминала Эстелла, исцеляла душу, но не тело.
– Я так счастлива, – сказала Фабьен. – Счастлива, что познакомилась с тобой. Что познакомилась с Уиллом. Но я живу в Австралии. И у меня в душе полный раздрай. Мне кажется, я должна уйти с дороги и позволить Уиллу найти другую.
– Я перестану с тобой общаться, если ты так поступишь! – жестко произнесла Мелисса. – Используй шанс, которого у меня нет и никогда не будет. Вы с Уиллом созданы друг для друга. Вспомни, как он на тебя смотрит…
Как он на тебя смотрит… Эти слова крутились в голове у Фабьен, когда она возвращалась на такси в Грамерси-парк, паковала чемодан и вызывала другое такси, в аэропорт. Когда машина прибыла, она попросила водителя сделать остановку по пути и, проехав всего несколько кварталов, отправила сообщение Уиллу: «Можешь выйти на улицу на минутку? Хочу поговорить».
«Да, – ответил он. – Уже спускаюсь».
Машина подрулила к бордюру; Фабьен выпрыгнула. Уилл ожидал ее, весь в недоумении. Она схватила его за руку и поцеловала, сначала робко – вот только она знала, что не хотела робко; ее чувства еще более обострились в последние несколько дней, и все, чему недоставало интенсивности, ощущалось как пресное и невесомое вроде пылинки или перышка. Она поцеловала его крепче, обхватила руками за спину, и он тоже притянул ее к себе. Прохожий восхищенно присвистнул, огибая их; Фабьен отступила назад и провела пальцем по губам Уилла.
– Теперь и у тебя губы накрашены.
– Мне наплевать. – Они уперлись друг к другу лбами. Тела соприкасались. Оба тяжело дышали. – Ну почему мы всегда делаем это, когда тебя ждет такси в аэропорт?
– Потому что… Я не могла улететь, не сказав тебе… Я понимаю, это глупо и невозможно, но я все равно люблю тебя и хочу, чтобы ты это знал.
– Я думал, что напугал тебя вчера.
– Ничуть.
– Все, чего я хочу, – это провести с тобой несколько дней в одном городе и чтобы никаких поводов для печали, никаких такси и аэропортов. И мы осуществим это, Фабьен. Я обещаю.
– Ловлю на слове. – Она неохотно отступила назад. – Мне пора.
Он ждал, пока она забралась в машину, ждал, пока такси тронулось с места. Стоял на тротуаре, глядя вслед, пока Фабьен могла его видеть. Едва он исчез из виду, звякнул ее телефон.
«Ты была права насчет цепочки. Я сделал ее короче. Эмме Уотсон понравилось. У тебя верный глаз. Не сомневайся в себе. Люблю тебя. Целую. Уилл».
* * *
Из-за разницы в часовых поясах Фабьен снова проснулась в два часа ночи. Полежав полчаса, решила встать и чем-нибудь заняться, чтобы вызвать усталость. Если она надеется на работе функционировать в нормальном режиме, нужно выспаться. Фабьен закончила разбирать чемодан, который вчера бросила, утомленная перелетом, и теперь стояла с бабушкиной коробкой в руках, размышляя, стоит ли продолжать исследовать ее или лучше лишний раз не будоражить мозги.
Она перенесла коробку на кровать, отложила в сторону то, что уже просмотрела, и достала следующую папку. Еще один комплект эскизов авторства Фабьен, который бабушка выбрала для коллекции «Стеллы». Фабьен было шестнадцать, и впервые бабушка выхватила из стопки один эскиз, попросила разрешения использовать его и щедро заплатила за работу. Это продолжалось в течение восьми лет; в каждой коллекции одна вещь была создана по модели Фабьен. Фабьен всегда считала, что это не более чем протекционизм и бабушка потакает ей, однако теперь увидела, что к каждому эскизу был приколот график продаж, где модели Фабьен, как правило, оказывались среди бестселлеров сезона. Она смутно помнила, как бабушка говорила ей об этом, однако отмахивалась, как всегда полагая, что Эстелла взращивала эго внучки, чтобы та когда-нибудь надумала с ней работать.
Она вновь полезла в коробку. Достала и развернула очередной документ, свидетельство о браке Эстеллы, пристально рассмотрела его и нахмурилась. Дата заключения брака: 20 июня 1947 года. 1947 год?
Понимая, что в этом нет никакого смысла, Фабьен все же достала свидетельство о рождении отца, которое так и носила в сумочке с тех пор как нашла, и уточнила дату рождения: 27 марта 1941 года. За шесть лет до свадьбы Эстеллы и дедушки. Фабьен прокрутила назад воспоминания и сообразила, что те никогда не праздновали годовщину свадьбы; задним числом до нее дошло, что это было странно, однако раньше она ни о чем таком и не думала, ведь они жили в разных странах и собираться вместе не представлялось возможным.
