На следующий день, когда должны вот-вот объявить результаты, дом Бималы Пал трещит от народа – политики, клерки, помощники, лидеры профсоюзов, даже забредшая сюда случайно пара знаменитостей. В углу во всю мочь орет телевизор, разговаривающим приходится его перекрикивать. Кто-то входит в дверь с пакетом качори, поджаренным хлебом и кастрюлей алур-дом – картофельного карри. Тут звонит телефон, и разговоры обрываются. Бимала Пал скрывается у себя в кабинете, держа телефон возле уха.
– Где пульт? – кричит кто-то. – Выключите к чертям телевизор!
Физрук нервно расхаживает, напряженно улыбаясь собравшимся. У него в голове вертятся беспокойные мысли: а вдруг партия не победит? Что если он поспешил оставить работу?
Кто-то из старших ему говорит:
– Спокойнее. Не надо так напрягаться, это нехорошо для вашего молодого сердца. – И продолжает: – Еще полугода не прошло, как мне поставили кардиостимулятор.
Он показывает рукой чуть ниже левой ключицы.
– Я не волнуюсь, – лжет в ответ Физрук. – Вам бы сесть, сэр, позвольте, я сейчас найду стул…
Бимала Пал выходит из кабинета с трубкой в руках, и на лице у нее загадочная улыбка. Стоящие впереди разражаются криками, вопль торжества заполняет приемную. Бимала Пал радуется вместе со всеми – ее помощники шутливо поднимают ей руки вверх, будто она победила в боксерском матче.
– Мы победили? – недоверчиво спрашивает Физрук. – Уже объявили?
Партия Джана Кальян завоевала большинство мест в законодательном собрании. Бимала Пал, как лидер партии, теперь премьер-министр штата.
– Готовьтесь, – говорит человек с кардиостимулятором. – Теперь начнется настоящая работа.
Физрук серьезно кивает, будто понимает, что теперь будет.
Быстро появляются коробки сластей, их передают из рук в руки. Кто-то посылает конфеты репортерам на улицу, и оттуда доносится шум. Вскоре журналисты расступаются, дают дорогу посетителям, приезжающим выразить партии свои поздравления. Глава соперничающей партии грациозно вручает огромный букет, и помещение наполняется запахом роз. Приезжает известный футболист, за ним чемпион по крикету. Появляются музыканты, кинозвезды в темных очках. У Бималы Пал на шее – цветочная гирлянда, потом еще одна, еще одна, медленно опускаются на пол лепестки, застревая то и дело в складках ее сари.
Физрук смотрит на торжество, жует конфету и улыбается от уха до уха. Он пожимает протянутые ему руки, похлопывает по спине, когда его обнимают. От энергии момента кружится голова. Впервые он оказался в месте, так похожем на центр мира.
Высматривая себе свободное местечко, чтобы сесть, он замечает, сколько в приемной букетов и гирлянд – влажные лепестки то и дело сбрызгивает помощник, таскающий с собой бутылку с водой, и вид у него озабоченный. Толпа за окнами становится все больше и шумит все громче, теперь там не только операторы, но и известные телерепортеры, фанаты со всей округи, даже один комик. Все поют и радуются. Закусками, которые приносят Бимале Пал, угощают ожидающих снаружи. Физрук смотрит на них, на этих простых людей, которые всегда, всегда будут снаружи.
* * *
Позже, к вечеру, будущий премьер приглашает Физрука в свой небольшой кабинет и закрывает двери.
Внутри стоят в углах скатанные в трубки транспаранты, на полу старый стационарный компьютер. Кресло Бималы Пал – роскошное, кожаное – накрыто полотенцем, чтобы не испачкалось, но новая премьер-министр не спешит в него садиться. Она стоит перед письменным столом темного дерева.
– Что вы думаете, – спрашивает она, – о должности старшего секретаря? Естественно, в министерстве образования. Этот пост вам подходит.
Физрук сдерживается, чтобы не расплыться в улыбке; он должен выглядеть серьезно. В этой комнате, где неоновая лампа бросает печальный свет на большой стол, где в нишах стен расставлены идолы богов, где аромат благовоний клубится от тлеющих палочек, преобразилась его жизнь. Такая комната по ночам привлекает насекомых и ящериц.
– Учителя, – вдруг произносит Физрук, – проголосовали как надо? Мы хорошо с ними поработали.
Это он успел усвоить: успех служит магнитом для неприязни. От света успеха лучше скрыться в тени. Но Бимала Пал не дает ему такой возможности.
– Вы хорошо с ними поработали, – говорит она. – Не будьте скромником. Для политика это лишнее.
Физрук улыбается.
– Ну так как? – спрашивает она.
– Готов служить, – отвечает он. – С радостью приму тот пост, на который вы меня назначите.
Он идет к выходу, во всем теле легкость от разрешившегося напряжения.
Он пройдет мимо людей, пьяных от сладкого сиропа, у которых головы чуть не лопаются от осознания вдруг возникшей собственной важности. Пройдет мимо помощников и стажеров, молодежи из соцсетей, и больше не надо будет запоминать их имена. А дома, за ужином – без сомнения, праздничным, – он расскажет все жене. Физрук уже заранее наслаждается, как вдруг Бимала Пал говорит:
– Еще одно. Эта террористка, Дживан. Она, по опросам, высоко стоит в приоритетах избирателей.
– Ага, – говорит Физрук, захваченный врасплох таким поворотом разговора. Хотя должен был его предвидеть.
– Этот вопрос сам по себе не решится. – Бимала Пал озабоченно подносит руку ко лбу. – Что-то тут надо сделать. Общественность недовольна, что она там подает прошение о помиловании, ну и вообще.
– Я давал показания…
– Вот почему я к вам и обращаюсь, – перебивает Бимала Пал.
– А прошение о помиловании – ее законное право, так что я не знаю…
– Законное право? Вам еще многое предстоит узнать о политике, – улыбается Бимала Пал.
Ее улыбка гаснет. Бимала Пал смотрит, не моргая. Физрук чувствует, что вся его радость куда-то испарилась.
Совершенно ясно, что он должен сделать. Он набирает воздуху – заговорить, не в силах терпеть больше этого напряжения в комнате.
– Разве не всегда самые опасные мысли оказываются у тех, кто ведет себя тихо?
– Возможно, что так, – говорит Бимала Пал. – Послушайте, мы можем сделать это сразу, как получим власть. И для нас это будет огромной победой.
Физрук знает, что если террористка… ладно, если вопрос с террористкой решится в самом начале их правления, то одобрение правительства в народе будет безграничным. Они выиграют время на выполнение других обещаний, данных в кампании.
– Прошение о помиловании – вот и все, что стоит на нашем пути, – говорит Бимала Пал. – Понимаете, что вы можете сделать? Суд вынес приговор. Народ жаждет справедливости. В любом случае, – улыбается она, – вы разберетесь лучше всех. В конце концов, это ваша ученица.
· Лавли ·
День кинопробы! Туфли по дороге шлеп-шлеп, и я молюсь, туфельки, ради бога, только не порвитесь сегодня. Нижнюю юбку я завязала слишком низко, живот трясется, но нет времени исправлять. И снова на дороге продавец гуавы. Я его для смеха спрашиваю, сколько времени.
