— Я напишу еще одно.
— Его ждет та же учесть.
— Отнесу сразу в отдел кадров.
— Тебе же хуже.
Я давлюсь от бессильной ярости:
— Что вы ко мне привязались?! Найдите себе какую-нибудь грудастую красотку и возите ее по столу сколько захотите! Я-то вам зачем нужна? Обычная мать-одиночка с ребенком и забитой проблемами головой. Мимолетные интрижки «для блеску глаз» мне не интересны. До вас и вашего удовлетворения мне вообще нет никакого дела.
— Это игра, Женечка.
— Не называйте меня Женечкой, — я поднимаюсь на ноги, — так ко мне обращаются только самые близкие люди.
— Почти про нас. Не сегодня так завтра ты все равно сделаешь так, как я скажу.
— Перебьетесь, — я уже разозлилась настолько, что пар валит из ушей. Было бы под рукой кофе, я бы не только ему на портки, но и в морду плеснула.
— Я не подпишу твое заявление.
— Тогда я просто больше не выйду на работу. Ставьте прогулы.
— Непременно, — он снова улыбается, и эта улыбка вымораживает меня больше всего.
Ненавижу.
— До свидания.
Почти удается дойти до выхода, когда слышу его задумчивое:
— Мать-одиночка, говоришь?
Мне не нравится его тон. Интуиция вопит во весь голос об опасности.
— Да. У меня дочь. Четыре года.
— Тяжело, наверное, одной с ребенком?
— Нормально. Справляюсь.
— Уверена? — ласково, как дурочку, спрашивает он. — А если проверить?
— Пфф, приходите, проверяйте, если вам делать больше нечего.
— Я занятой человек, ты же знаешь. Я даже любовницу на работе ищу, чтобы не отвлекаться лишний раз.
— Что ж, удачи вам в поисках. До свидания. Я здесь больше не появляюсь.
— Не торопись, — останавливает меня, — я тебе дам время на размышления. До понедельника.
— Спасибо, не надо.
— Надо. Отдохнешь, подумаешь, может, мысли какие-то дельные появятся.
— Выходные я потрачу на то, чтобы найти новую работу.
Опять эта улыбка, от которой волосы встают дыбом. Я больше не могу здесь находиться, поэтому решительно хватаюсь за ручку и распахиваю дверь.
— Ты любишь приятные сюрпризы, Женечка? — доносится мне в спину.
— Ненавижу.
— Очень жаль.
Я захлопываю за собой дверь.
Пошел ты на хрен, Константин Олегович. Ищи другую дуру и устраивай ей свои сюрпризы. Ноги моей больше тут не будет. Хватаю вещи и с чистой совестью выхожу в коридор.
Хотя вру. Мне страшно, и я пока не представляю как жить дальше.
Глава 5
Денис
— Ты опять на меня орешь! — у Таньки обиженно дрожит голос.
— Как не орать-то? Вчера ты умотала на ногти, сегодня тебе надо стричь волосы и обязательно в тот момент, когда надо забирать сына из сада!
— Знаешь, как сложно попасть к хорошему мастеру? Я, между прочим, заранее записывалась! Еще в ноябре. И то уже мест не было!
У меня сейчас нервный тик начнется:
— То есть ты уже месяц назад запланировала этот поход?
— Да, любимый.
— Так какого хрена сегодня утром не предупредила об этом, когда я тебя спросил, заберешь ли ты ребенка?! Ты мне что ответила? Напомнить?
Эта зараза клятвенно заверила меня, что все сделает, а я, дурак конченый, еще подумал: надо же, решила стать путной мамашей. Ага! Размечтался!
— Не ворчи, Котик. Я просто запамятовала.
Ненавижу, когда она начинает использовать уменьшительно-ласкательные прозвища. Всякие там котики, зайчики, солнышки. К ребенку бы лучше так обращалась, а то как к постороннему: Сергей. И все.
— Так ты заберешь его? Или звонить няне?
Мысли о том, что надо позвонить в салон, у нее просто не возникает.
— Заберу.
Бросаю трубку и устало тру виски. Не знаю, на сколько еще меня хватит. Я реально на грани, очень хочется послать все к черту и поменять, наконец, свою жизнь. Начать все заново.
Я заканчиваю дела и еду в детский сад немного раньше обычного. Убеждаю себя в том, что так просто вышло, но на самом деле понимаю — делаю это, чтобы иметь возможность пройти по саду и узнать, где работает новая сотрудница.
У меня все мысли только о Жене. Я снова начал, как одержимый маньяк, высматривать ее в толпе, прислушиваться, надеясь услышать родной голос, а мысль о том, что снова могу встречу ее в детском саду, отзывалась таким бешеным сердцебиением, что не хватало воздуха.
Оказавшись в садике, я не иду сразу в группу, как это делал всегда. Нет. Я зачем-то прохожусь по этажу, украдкой заглядывая за каждую дверь, слушаю, принюхиваюсь в надежде уловить знакомые духи.
Так глупо. И, конечно же, безрезультатно. Я ее не нашел, но зато на втором этаже наткнулся на бдительную воспитательницу:
— Молодой человек, — зычно окликнула она натренированным воспитательским голосом, от которого захотелось вытянуться по струнке, — что вы здесь делаете?
— Я… э…
А что я, собственно, действительно делаю?
— У вас документы есть?
— Да, конечно, — лезу в карман и достаю паспорт с правами, — вот.
Она заглядывает туда одним глазом, даже не читая, и снова повторяет вопрос:
— Так что вы здесь делаете?
— Смотрю оснащение групп, — выдаю первое, что приходит в голову.
— С какой целью?
— У меня сын на Колокольчиках. Вот думаю, что бы им туда прикупить, но идей нет. Ходил, присматривался.
— Так спросили бы у Ольги Алексеевны, она вам скажет, что нужно.
— Сюрприз хотел сделать к Новому году.
Взгляд педагога немного потеплел.
— Очень приятно, когда родители понимают, что сад надо поддерживать. Это же все для их детей, а не для кого-то.
— Я тоже так думаю. Всегда приятно помочь, тем более когда видишь, как стараются педагоги.
— У нас очень хороший коллектив. Все воспитатели ответственные, опытные, с горящими сердцами.
— А молодых не берете, что ли? — спрашиваю в шутку, выводя разговор в нужное мне русло.
— Были бы еще они. Эти молодые. Их сейчас не затащишь работать ни в сад, ни в школу. Ответственность большая, нервов много, а зарплата скромная. Вот и не идут они.
— Совсем не идут?
— Бывают. Но обычно не выдерживают испытательный срок. Так что молодняк у нас нынче редкость.
