— Можно, я ребят в гости позову?
— Когда обустроимся — непременно позовешь.
— И Маришку?
— Конечно. Куда же без Маришки.
Я снова вспоминаю глаза этой девочки и снова колет куда-то в солнечное сплетение.
— Все, Сереж, спи. Завтра у нас с тобой много дел.
Он послушно закрывает глаза и отворачивается к стене, а я продолжаю таращиться в темноту, все еще не веря, что завтра жизнь начнет меняться.
Спустя полчаса, когда сын уже засыпает и меня самого клонит в сон, дверь в комнату резко открывается:
— Орлов! — во весь голос вопит жена. — Я заколебалась тебя ждать! Ты же сказал, что уложишь его и выйдешь!
Шиплю от злости, рывком подрываюсь с кровати и в два шага оказываюсь рядом:
— Что ты орешь?!
— Хочу и ору! — нагло вскидывается она.
Я принюхиваюсь:
— Ты что, пила?
— Да! Стресс запивала!
Капец, блин. Она как налижется, так вообще неадекватная становится. Хватаю ее под локоть и вытаскиваю из детской, тихо прикрыв за собой дверь.
— И вообще, — отталкивает меня, — я к тебе зашла, только чтобы сказать, что еду к девочкам в клуб. И кстати, милый, ты знал, что заявление о расторжении брака можно подать онлайн? Я уже подала.
Смотрит на меня с таким триумфом, будто уделала по всем фронтам, и я прямо сейчас должен упасть на колене и зарыдать.
— Ну, ок, — жму плечами, — дверь запрешь, когда уходить будешь.
— Скотина ты, Орлов! Слышишь?! Скотина!
— Хорошо повеселиться, милая, — делаю под козырек и ухожу обратно к сыну.
Глава 6
Женечка
Выходные я хочу потратить на дом, Маришку и хорошее настроение, а никак не на мысли о боссе, оказавшемся извращенцем и козлом. Пусть катится к черту. Я ночью проревелась хорошенько, подушку слезами промочила насквозь, зато успокоилась и приняла действительность. Надо искать новую работу. Да — неприятно. Да — страшно. Но не смертельно. Справлюсь. Другие же как-то справляются?
Утром я вскакиваю за час до Маринки и решаю воспользоваться этим временем с пользой и удовольствием. Принимаю контрастный душ, а потом сижу на подоконнике и пью кофе, наблюдая, как за окном лениво кружится снег.
Интересно, чем сейчас занят Денис? Еще нежится в постели с любимой женой? Или уже встал и играет с сыном?
Эта мысли, как всегда, приходят внезапно и причиняют боль. После того как снова его увидела, у меня будто заново все раны открылись. Пожалуй, сад тоже надо новый искать. Чтобы больше вот так не сталкиваться, не мучить себя. И вообще переезжать на другой конец города. А еще лучше в другую страну, туда, где не будет шансов случайно столкнуться на улице.
— Мама, — из комнаты доносится голос Маришки.
Я проворно соскакиваю с подоконника, чтобы не показывать ей дурной пример, ставлю кружку в раковину и иду к дочери.
— Мой зайчик проснулся, — глажу ее по животику, когда она тянется. Она вся такая теплая и румяная ото сна, что меня затапливает непередаваемая нежность. Я целую ее в макушку и прикрываю глаза, потому что иначе не справиться с подкатывающими слезами, — давай вставать?
— Мультики будем смотреть?
— Нет, Мариш. У нас сегодня с тобой большие планы. Сейчас съедим самую лучшую кашу на свете.
— С мордочкой?
— С мордочкой, — киваю я. Ей нравится, когда я на манке вареньем рисую глазки, нос и рот, — потом будем разбираться в шкафу и выбрасывать старье. А потом поставим елку.
— Елку! — радостно кричит она и скатывается с кровати. — Побежали!
— Не так быстро, торопыжка. Сначала умываться и чистить зубы.
Я контролирую, как она управляется с зубной щеткой, умываю ее, и мы идем на кухню. Пока она копается в каше, я успеваю выпить еще одну кружку кофе, а заодно навести порядок и протереть пыль.
Потом мы перебираемся в прихожую. Я раскрываю створки шкафа и начинаю безжалостно вытряхивать все старье, которое давно не надевала. Какие-то курточки, о существовании которых я уже давным-давно забыла, устаревшая обувь, растянутые свитера из разряда «вдруг пригодится». Не пригодились. Значит, в помойку.
Маринка сначала хмуро наблюдает за моими действиями, а потом решает помочь. Я только успеваю вытаскивать из мусорных пакетов хорошие вещи, от которых она пытается меня избавить. Видя, что ее диверсии не имеют успеха, она переходит в свою комнату и начинает разбирать игрушки.
В общем, утро мы проводим очень весело и продуктивно — в коридоре стоит целая вереница пакетов на выброс.
Пока Марина спит после обеда, я мою полы и навожу порядок, быстренько замешиваю тесто на пирог и собираю старенькую искусственную елку. Высокую, почти до потока, немножко потрепанную, но очень любимую.
На этом хорошее заканчивается.
Дальше все одно к одному и по нарастающей.
Сначала у соседей сверху прорывает трубу, и заливает наш туалет. Пахнет канализацией. Пока я бегаю туда-сюда, пытаясь все убрать и минимизировать урон, у меня подгорает пирог в духовке. Теперь к вони из туалета примешивается запах гари и дымовая завеса. Я отскабливаю пригоревший пирог — умудряюсь порезать палец. Зеленки нет, йод, как назло, закончился, поэтому бегу в ванную, где у меня хранится лимонный спиртовой лосьон, и обрабатываю им рану. Пластыря тоже нет, приходится обматывать палец салфеткой.
Тут в комнате что-то падает и раздается звон бьющегося стекла. Перепугавшись до смерти, я бегу туда:
— Марина!
Оказалось, что она решила продолжить наряжать елку… и уронила ее.
Стеклянные игрушки разлетаются вдребезги. Маринка пугается и начинает реветь, а потом замечает мой окровавленный палец и вообще переходит на визг.
В этом бедламе я не знаю куда бежать и за что хвататься. А тут, вдобавок ко всему, раздается звонок в дверь.
— Кого там еще принесло? — ворчу я, обнимая Маринку.
Она все еще ревет и никак не хочет успокаиваться, и меня уже, если честно, начинает потряхивать.
Звонок повторяется.
— Секундочку, — кричу, целую дочь в макушку и иду открывать.
На пороге стоит женщина в серой куртке, с папкой под мышкой. Вся такая строгая, ухоженная, что на ее фоне я выгляжу нечёсаной замарашкой.
— Вам кого? — спрашиваю не очень приветливо.
— Евгения Андреевна? — с дежурной улыбкой интересуется она.
— Да, а в чем дело?
— Служба опеки.
— Эээ, — я не знаю, что сказать, только пялюсь на удостоверение, которое она мне показывает.
