— Зачем ты приходила?
— По делам.
— Нет у тебя тут никаких дел. Кроме того, что я предложил.
— Неважно.
Но от него так просто не отмахнёшься. Хватает за руку, причиняя боль.
— Эй!
— Я еще раз спрашиваю. Что ты тут делаешь?
— Тебя это не касается, — с вызовом смотрю на него, — и вообще. Мне некогда. Меня ждут.
— Угу, — хмыкает он, — ждут ее, как же.
Мне почему-то становится обидно от его язвительного тона. Чего же лезет ко мне с упорством маньяка, раз считает такой никчемной?
— Да. Ждут.
— Я так и не услышал ответа на свой вопрос.
— Катись к черту, — вырываюсь из его лап и отскакиваю в сторону.
— Хорошо, — покладисто кивает, невозмутимо поправляет запонки и улыбается.
Мне катастрофически не нравится, когда он улыбается. Вот просто передергивает от макушки до пяток.
— Я догадываюсь, зачем ты приходила. И к кому. Если задним числом появится какая-нибудь бумажка в отделе кадров…
У меня выступает холодный пот.
— …Я уволю эту клушу, и причиной будет подлог документов. С такими характеристиками, какие она от меня получит, ее не примут на работу ни в одну мало-мальски значимую фирму. Пойдет телеги в супермаркете катать.
Я в ужасе, потому что понимаю — эта скотина так и сделает. Причем с огромным удовольствием. Отыграется из-за меня на человеке, который просто проявил участие.
Седов приближается, смотрит на меня холодными глазищами и по-прежнему улыбается, прекрасно понимая, что загнал в ловушку.
— У тебя пять минут, чтобы забрать свои письмена, иначе полетят головы. Время пошло.
— Это бред! Крепостное право, если ты не в курсе, давно отменили.
Седов демонстративно смотрит на часы:
— Тик-так, Женечка. Тик-так.
Я возвращаюсь в кабинет к Ларисе Ивановне и молча забираю свое несчастное заявление из стопки. Рву его, зло и отчаянно, бросаю в мусорку.
— Жень… Ты чего? — спрашивает она испуганным шепотом.
— Не бери в голову. Я просто… передумала.
— Это… это же глупо, — коллега удивленно хлопает глазами и смотрит на меня, как на конченую истеричку.
— Знаю, — еще раз извиняюсь за беспокойство и сбегаю.
Седов поджидает меня возле лифтов. При моем появлении снова смотрит на часы:
— Молодец, девочка. Успела. И дрессировке хорошо поддаешься.
Он точно больной. Ублюдок, который играет чужой жизнью как хочет, и я его ненавижу.
Когда приезжает лифт, я первая захожу в него, встав так, что ему не пройти:
— Ты на следующем, — огрызаюсь, хлопая по кнопке.
— Как скажешь, Женечка, — примирительно поднимает руки.
Двери медленно закрываются, и последнее, что я вижу — это его ухмыляющаяся физиономия. Скотина! Озабоченная грязная скотина! Пусть подавится своими прогулами!
Двери закрываются… но лифт никуда не едет. Вместо этого свет сначала моргает, а потом и вовсе переключается в аварийный режим. В полумраке раздаётся тихий, противный писк.
Проклятье.
Судорожно нажимаю на кнопку первого этажа. Бесполезно. Тогда начинаю жать все остальные — тоже эффекта ноль. Лифт по-прежнему стоит и не подает признаков жизни.
Снаружи отчетливо слышен мужской смех:
— Женечка, если бы вы чаше бывали на работе, то знали бы, что этот лифт неисправен, — услужливо произносит он, приблизившись к створкам, — застревает. Именно на этом этаже.
Да что за день такой?!
— Мой тебе совет, вызывай ремонтную службу… и готовься к приятной ночи. Их, бедных, уже так задергали с этим лифтом, что они не торопятся приезжать и вызволять из беды очередную курицу, не читающую объявления.
— Не было никакого объявления!
— Ну как же? Вот оно, — проталкивает внутрь ламинированный лист бумаги, с которого кричит надпись «Лифтом не пользоваться»!
Су-ука. Специально снял, чтобы подставить меня.
Это подло и как-то по-идиотски. Будто мы школьники, а не взрослые люди.
Седова, похоже, такой расклад не смущает. Слышу, как он нажимает кнопку вызова. Слышу, как приезжает второй лифт, приветливо распахивает двери.
— Хорошей ночи, Женечка! — самодовольно произносит Седов и уходит, оставив меня наедине с проблемой.
Я заперта в лифте, который ни на что не реагирует.
— Проклятье, — жму на колокольчик, чтобы связаться с диспетчером.
— Слушаю!
— Девушка. Я в лифте застряла, — рассказываю ей все как есть и в ответ получаю угрюмое.
— Ждите. Мастер на вызове.
— Сколько ждать? Мне за ребенком надо!
Меня уже никто не слушает.
Черт! Черт! Черт! Да что ж я за лохушка такая невезучая?! Ничего у меня нормально не получается! Только через жопу.
Я понимаю, что даже если случится чудо, и мастер прилетит через пятнадцать минут, мне уже не успеть за Маринкой в сад. Ольга Алексеевна снова будет сердиться за то, что я ее подвожу.
Путаясь с кнопками, набираю Лану, она отвечает не сразу и, судя по голосу, подруга вся в мыле:
— Да, Жень? — выдыхает явно на ходу. — Давай по-быстрому. У меня тут аврал полный, ношусь как ссаный веник.
Черт.
— Прости, я забыла, что у тебя сегодня сложный день, — от волнения у меня подгибаются ноги.
Я приваливаюсь спиной к холодной металлической поверхности лифта и едва дышу.
— Чего ты хотела?
— Ничего, Лан. Просто поболтать.
Ей сейчас не до моих проблем однозначно.
— Нет, подруга. Давай в другой раз.
Я уже на грани истерики, но тут телефон снова оживает в моих руках. Денис! Боже, я совсем забыла про Дениса!
— Жень, привет. Ты где? — раздается бодрый голос Орлова, и меня накрывает волной облегчения.
— Ден! Хорошо, что позвонил! — я чуть не реву.
— Что случилось? — его тон тут становится настороженным. — Ты где?
— На старой работе. Документы ходила подписывать. И здесь… здесь возникли проблемы.
— Тебя забрать?
— Нет.
— Жень, не капризничай! Давай заберу.
— Не заберешь, — включаю камеру и показываю свою тюрьму, — я в лифте застряла. Жду мастера, когда приедет — не знаю.
Орлов озадаченно замолкает:
— Э, чем я могу помочь?
