— Ну это же глупо! — искренне возмущаюсь я. — Это ребёнок, а не игрушка, которую хочешь так можно положить, хочешь эдак.
— Ей все равно. Она его не любит.
Снова вспоминаю нашу с ней вчерашнюю встречу. Ее слова, ее взгляды, ее раздражение, когда малыш копался. И понимаю, что она действительно не любит его, и ее раздражение было вызвано не плохим настроением, не трудностями на работе, а тем фактом, что ребенок рядом.
— Зачем же… зачем вы его завели? — мне больно говорить на эту тему, но я говорю. — Просто так? Чтобы было?
Денис морщится, сжимает пальцами переносицу и молчит. Мне кажется, что уже и не ответит, что я задела какую-то запретную тему, которую нельзя трогать ни при каких обстоятельствах, но спустя пару минут он все-таки начинает говорить тихим, глухим голосом, лишенным любых эмоций:
— Все сложно, Жень. И тогда, и сейчас. У нас с Танькой никогда не было любви, но были обстоятельства. По крайней мере, с моей стороны.
Как же неприятно все это слышать. Больно. Но я смотрю ему прямо в глаза, ловлю каждое слово, потому что устала прятать голову в песок и бегать от проблем. Нам надо во всем разобраться и, если для этого потребуется вскрыть старые нарывы, значит, так тому и быть.
— Вы заделали его до того, как…
— Если ты о том, изменял ли я тебе тогда: ответ нет. Мы расстались с ней еще до твоего появления. Это уже потом, спустя несколько месяцев, она пришла ко мне с животом.
— Почему ты не сказал? Не объяснил все еще тогда? Мы бы как-нибудь решили эту проблему.
Я не из тех истеричек, которые ревнуют к бывшим. У всех есть прошлое, и иногда оно вылезает в самый неподходящий момент. Было бы сложно, но я уверена, мы бы справились.
— Не решили бы, — он качает головой. — Если бы я тогда не женился на Таньке, она бы сделала аборт. Я не мог этого допустить. Да и другие обстоятельства давили.
— Какие?
Орлов только машет рукой:
— Не хочу об этом говорить, приятного мало. Суть в том, что других вариантов не было. И тогда я решил, что должен тебя отпустить, резко обрубить все нити, чтобы ты обиделась, разозлилась, начала бы новую жизнь назло мне.
— Дурацкий план.
— Дурацкий, но тогда я действовал по ситуации.
— А если бы…
Мне не удается договорить, потому что у него гудит телефон. Орлов достает его из кармана, смотрит на экран и меняется просто на глазах. Моментально подбирается, как лев перед броском, и взгляд становится таким колючим, что мне не по себе.
— Да? — произносит отрывисто, зло.
— Ты скотина, Орлов! Конченая скотина, — рыдает в трубку женский голос, — просто урод! Моральный!
Телефон настроен так, что я слышу каждое слово. Старательно отвожу глаза, чтобы Денис не подумал, что подслушиваю… и в то же время подслушиваю.
— Давай без лирики!
— Ты зачем отцу нажаловался? А?! Кто тебя просил?! Знаешь, что он мне сейчас устроил?! — снова рыдания. — И все из-за тебя. И твоего дурацкого ребенка! На хрен я его тогда родила?! Надо было аборт тайком делать, и проблем бы не было никаких!
У меня волосы дыбом. И это мать Сережи? Бедный пацан.
— Он сказал, что денег не даст. Машину забрал! И в завещании все поменяет. Вместо меня молокососа твоего впишет. Ненавижу! — воет она.
Орлов брезгливо морщится:
— Где ребенок?
— Да я откуда знаю, где этот сраный ребенок?! Отец его забрал. Вот зачем ты пожаловался?! Что ты за мужик такой?! Тряпка!
— Иди в жопу, — Ден скидывает звонок и напряженно смотрит на меня, — Жень…
— Иди, конечно. Ты сейчас ему нужен.
Он подходит ближе, благодарно сжимает мои холодные пальцы.
— Спасибо.
— Иди. Только позвони мне, как все устаканится. Я буду волноваться.
— Обязательно, — на миг прижимается своим лбом к моему, а потом целует так, что сердце переворачивается и наполняется до краев чем-то теплым, и идет к выходу.
Там его настигает звонок от тестя. Я только слышу короткое:
— Внук у меня.
— Уже еду.
Я провожаю Дениса, искренне желая, чтобы у него все получилось, чтобы с мальчишкой все было хорошо, а потом иду к Марине.
— Почему дядя Денис уехал? — грустно интересуется она.
— Ему надо Сережу забрать.
— Потом они к нам приедут? — тут же предполагает она.
— Сегодня вряд ли. А вот завтра — может быть.
Мы играем с ней в мозаику, потом смотрим мультики и читаем. Когда Маришка уже спит, а я лежу в кровати и листаю журнал, мне приходит сообщение от Орлова.
«Все в порядке. Сын у меня».
«Я так рада», — ни капли вранья, я действительно рада. Дети не должны страдать от того, что их родители идиоты. Они маленькие и ни в чем не виноваты.
«Завтра увидимся?»
«Да. Спокойной ночи».
«Спокойной ночи».
А через пару минут приходит еще одно сообщение. Я читаю его несколько раз, пытаясь понять, принять, осознать. Сердце грохочет, пытаясь проломить ребра.
Там всего три слова.
«Я тебя люблю».
Я откладываю телефон на тумбочку, ложусь в кровать и стеклянным взглядом таращусь в потолок, прекрасно понимая, что сегодня не смогу уснуть.
Глава 20
Женечка
На следующий день, ближе к вечеру Денис с сыном приходят к нам. Меня очень волнует состояние пацана, поэтому я буквально выхватываю его из рук отца, ощупываю с макушки до пяток, задаю сто миллионов вопросов, трогаю лоб, проверяю горло. С ним все в порядке, только какой-то бледный и будто похудел на пару килограммов. Поэтому усаживаю на стол и кормлю. Они с Маришкой прилично наворачивают пюре, с тушеным мясом, потом чай и половину шоколадки, и уходят в комнату рисовать, а мы с Орловым остаемся на кухне.
— Нашли, где он был?
— Да, у тестя подхваты везде. Всех на уши поставил. К счастью, с няней повезло. Молодая девчонка оказалась, студентка четвертого курса, но хорошая, ответственная. Отработала на совесть. Ему даже понравилось.
— Я так рада, — у меня будто камень с плеч свалился, — что дальше?
— Ничего. Сергей остается со мной, а Танька к нам больше не полезет. Бойков ее предупредил, что если сунется к сыну, то он ей лично ноги вырвет, — Денис произносит это с видимым облегчением, — а еще он позвонил кому надо, и нас разведут раньше. До Нового года.
Это хорошая новость. Мне не давало покоя, что у нас с ним что-то происходит, а фактически он еще женатый мужчина. Теперь даже дышать стало легче.
