Эмоциональный интеллект как инструмент арт-терапии
Конечно, художнику вовсе не обязательно интересоваться эмоциональным миром зрителя и ожидать от него какой бы то ни было реакции. Художник может быть сосредоточен на собственных переживаниях, используя искусство, чтобы осмысливать их и направлять в нужное русло. Эта арт-терапевтическая функция стала одной из главных в XX веке, хотя в той или иной форме присутствовала и раньше. К примеру, в XVII веке Артемизия Джентилески посвящала свои картины темам насилия мужчин над женщинами и мести женщин мужчинам: старцы порываются изнасиловать Сусанну
{36}, Секст Тарквиний угрожает Лукреции кинжалом, чтобы изнасиловать её
{37}, а она убивает себя после его надругания над нею
{38}, Иаиль вколачивает гвоздь в висок спящему Сисаре
{39}, Юдифь, как заправский мясник, рубит голову Олоферну
{40}, Далила отрезает волосы Самсону
{41}… Все эти кровавые сцены были для Артемизии способом проработать собственную травму: она сама – жертва изнасилования и несправедливости со стороны мужчин. Отец хотел выдать её замуж за насильника, чтобы смыть позор с семьи, но оказалось, что насильник уже женат.
Век потрясений: как пережить личную травму и осмыслить Холокост
Ужасы XX века способствовали укреплению арт-терапевтической функции искусства. Тревога за будущее Европы, стремление осмыслить гражданские и мировые войны и трагедия Холокоста направляли творчество Эмиля Нольде, Эрнста Людвига Кирхнера, Макса Эрнста, Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, Фрэнсиса Бэкона, Вольфганга Шульце (известного как Вольс), Марка Шагала, Пауля Клее и многих других деятелей искусства на разных этапах их творческого пути.
Но никуда не делись и личные травмы. Эгон Шиле выплёскивал в живопись и графику свою гиперсексуальность, Ана Мендьета пыталась справиться с утратой дома и семьи
[22] посредством перформанса, Феликсу Гонзалесу-Торресу инсталляция помогала пережить уход из жизни возлюбленного, больного СПИДом.
В 1980–1990-е годы вирус иммунодефицита человека сильнейшим образом повлиял не только на жизнь миллионов, но и на искусство: художники осмысливали собственное умирание, пытались пережить смерть близких и привлечь общественное внимание к проблеме. Кубинско-американский художник Феликс Гонзалес-Торрес решал две последние задачи. В 1990 году он создал безымянную минималистичную инсталляцию (иногда её называют Loverboy
{42} – «Любовник»). В это время от СПИДа умирал его возлюбленный Росс Лэйкок: он быстро терял вес, болезнь буквально съедала его. Феликс положил на полу в галерее стопку голубых листов бумаги, сопроводив её инструкцией, призывающей посетителей уносить с собой по одному листку. Таким поразительно простым способом он добился того, что гости галереи выносили из арт-пространства не только впечатления от современного искусства, но и материальное напоминание об эпидемии, убивающей людей вокруг них, и о том, что безразличие к эпидемии равно соучастию в её распространении. С каждым новым посетителем, уносящим листок, метафорическое тело Росса таяло, уменьшалось в размерах, пока не исчезло совсем. А Феликс с помощью этой инсталляции разделил свою боль с другими
[23].
Целительная сила искусства: как продлить себе жизнь
Пожалуй, самый яркий пример – Фрида Кало. Для неё искусство было буквально способом жить, и я глубоко убеждена в том, что без его помощи Фрида не прожила бы те 47 лет, на которые её хватило. Для обычного человека, даже в первой половине XX века (а сегодня тем более), 47 лет – это очень мало, но не для Фриды. Она родилась с патологией репродуктивной функции, в шесть лет переболела полиомиелитом и из-за этого хромала, в восемнадцать попала в аварию и получила тройные переломы позвоночника и таза, переломы ключицы и рёбер, вывихи плеча и стопы, одиннадцать переломов правой ноги, а кусок арматуры прошил ей влагалище, порвал матку и вышел в области бедра. В последующие 29 лет она перенесла 31 операцию, включая ампутацию пальца из-за гангрены, а потом и ноги до колена вследствие рецидива, удаление аппендикса и три аборта по медицинским показаниям.
Фрида не только посвящала своей боли, душевной и физической, картины и рисунки, но и занималась рефреймингом. К примеру, когда из-за гангрены пришлось ампутировать ногу до колена, Фрида справлялась со страхом и отчаянием через искусство. Она рисовала себе крылья и писала: «Зачем мне ноги, если у меня есть крылья, чтобы летать?»
[24]
Рефрейминг (смена рамок восприятия) позволяет на неприятный факт посмотреть под другим углом и примириться с этим фактом, а то и найти в нём положительные стороны. Недавно весь мир столкнулся с ситуацией, в которой рефрейминг оказался остро необходим: карантин с удалённой работой, дистанционной учёбой, отсутствием возможности сменить обстановку и отдохнуть от домочадцев в первые недели вызывал зубовный скрежет везде, где вводился. Однако в канун 2021 года социальные сети наполнились благодарностями году уходящему: оказалось, что мы не страдали от невозможности отдохнуть от родных, а стали ближе с нашими семьями, а время, сэкономленное на поездках в офис, использовали, чтобы научить детей играть в шахматы. Все эти плюсы не отменяют сложностей и общей кризисной обстановки 2020 года, но гораздо легче жить, если воспринимать неподконтрольную нам ситуацию как возможность для сближения, а не досадную необходимость сидеть взаперти вместе с домочадцами.
