В свою очередь, в конце XIX века, вскоре после полной отмены политики сакоку, в искусстве Европы под влиянием укиё-э получили распространение плоскостное изображение, пластичность и орнаментальность. Хотя в Японии пик популярности укиё-э пришёлся на конец XVIII века, Европу мода на это искусство захлестнула на столетие позже, и именно благодаря Европе ценность японской тиражной графики возросла: здесь гравюры укиё-э стали дорогостоящими аукционными лотами, ценными экспонатами частных и музейных коллекций.
В Европе самым знаменитым мастером укиё-э стал Кацусика Хокусай. Наиболее известная его работа – «Большая волна в Канагаве»
{46}, блестящий пример соединения японской традиции с европейской перспективой. Как и в западном изобразительном искусстве, здесь есть ярко выраженные передний, средний и дальний планы. На переднем плане малый гребень волны, на среднем – лодка и большая волна, на дальнем – ещё одна лодка и, наконец, вершина горы Фудзи. В традиционном искусстве Японии до проникновения туда западных веяний линейная перспектива отсутствовала. Более того, сама краска, которую Хокусай активно использовал в своих пейзажах, прусская синяя, появилась в Японии лишь в XVIII веке и была также завезена из Европы. В этом кроется один из секретов невиданной популярности гравюр Хокусая в Париже: они были, с одной стороны, маняще ориентальными, незнакомыми, а с другой – неуловимо похожими на привычное европейское искусство.
Импортозамещение по Ван Гогу: как «найти Японию», не выезжая из Франции
Среди парижских коллекционеров гравюр укиё-э были художник Винсент Ван Гог и его брат Теодор, торговец картинами. С того момента, как Винсент решил посвятить себя искусству, Тео выступал в роли мецената, обеспечивая брата всем необходимым. За это Винсент передавал ему практически все свои картины (спрос на них, правда, появился только после смерти обоих братьев).
Будучи сыном голландского пастора, Винсент испытал в первую очередь влияние культуры и искусства Северной Европы. В ранние годы всем прочим жанрам он предпочитал портрет, писал землистыми красками, помещал своих героев на тёмном фоне в духе Рембрандта, изображал жизнь крестьян, полную лишений и смиренного труда, и суровые северные пейзажи. Если бы Винсент ограничился изучением родной культуры
[33] и выказал полное равнодушие к кросс-культурной коммуникации, не было бы ни культовой серии ваз с подсолнухами, ни «Звёздной ночи». К счастью, искусством Нидерландов Ван Гог не ограничился.
В 1886 году Винсент приехал в Париж, где ему предстояло прожить два года с любимым братом. Здесь художник испытал всевозможные влияния: в первую очередь академизма, импрессионизма, постимпрессионизма и японизма. Во-первых, будучи ярым противником академического образования, Ван Гог всё же смирился с тем, что художественные курсы и работа с обнажённой моделью полезны. Во-вторых, маршан Тео познакомил брата с современными парижскими художниками – Анри Тулуз-Лотреком, Полем Гогеном, Эмилем Бернаром, Жоржем Сёра и другими. В-третьих, Винсент и Тео начали собирать коллекцию японских гравюр (которыми в большей или меньшей мере увлекались и все перечисленные художники), а Винсент взялся их копировать.
Знакомство с передовыми мастерами Франции, регулярные визиты в Лувр, относительно стабильная и гармоничная жизнь вместе с единственным близким человеком – Тео, посещение класса обнажённой натуры, коллекционирование укиё-э, сам воздух Парижа, – всё это позволило Винсенту совершить прорыв в искусстве. Его картины парижского периода, поразительно разнообразные, имитируют японскую пластику, импрессионистский вибрирующий мазок или манеру пуантилистов. Что их объединяет, так это сочные насыщенные цвета, большая художественная свобода и растущий интерес художника к природе.
Живя в Париже, Винсент копировал японские гравюры: накладывал на них бумагу, обводил контуры, расчерчивал рисунок на квадраты и переносил на холст. Уже на холсте он позволял себе некоторые вольности: переводил графику в масло, повышал яркость и насыщенность цветов, менял гладкую лёгкую манеру японских мастеров на фактурный плотный авторский мазок, а главное – добавлял оригинальным композициям контрастные рамки, исписанные иероглифами. Надписи, впрочем, не несли в себе никакого смысла. По-видимому, Ван Гог копировал иероглифы с упаковок, почтовых штемпелей и всего японского, что мог найти, и компоновал их чисто художественно, не задумываясь о значении. К примеру, копию гравюры Утагавы Хиросигэ «Внезапный ливень над мостом Охами в Атакэ»
{47}
{48}. Винсент окружил иероглифами, среди которых можно разобрать
– «Восемь видов Ёсивары», квартала куртуазных утех в том же Эдо. Так называется серия гравюр другого художника – Эйсэна Кэйсая, которой, очевидно, братья также располагали. Что означает надпись на копии «Цветущего сливового сада в Камейдо»
{49},
{50} того же Хиросигэ
(новый удача равнина бизнес (?) большой сто комната дерево), остаётся только догадываться.
