Молодая художница Франсуаза Жило впервые посетила мастерскую своего кумира Анри Матисса в 1946 году, спустя пять лет после перенесённой художником операции. Знакомство положило начало долгой дружбе. Франсуаза не раз наблюдала за процессом создания аппликаций: «У него было множество бумажек, каждая из которых была заранее раскрашена в один цвет, и он вырезал ножницами из них фигуры и складывал их в подобие картины. Это было чудесно – видеть то, что он называл "вырезанием в чистом цвете". Целый мир рождался в его руках»
[135].
По словам самого Матисса, у этого метода были весомые преимущества в сравнении с привычной живописью маслом: «Вместо того чтобы наносить контур и наполнять его краской, я сразу рисую цветом, что представляется мне более верным решением»
[136], – это позволяет соединить линию и цвет в одно целое, а ведь художники веками искали баланс между одним и другим. Таким образом, сменив краски на ножницы, Матисс решил задачу, над которой бились поколения его предшественников, хотя изначально он вовсе не предполагал такого результата: смена инструмента была вынужденной. Это, пожалуй, самый приятный подарок, который может преподнести нам непрерывное обучение: развиваясь, оттачивая навыки или осваивая новые, изучая языки, мы можем неожиданно найти ключ к решению тех задач, которые казались нам неразрешимыми.
Стремление к редукции помогло сохранить творческую активность на фоне недуга и Паулю Клее – одному из крупнейших мастеров европейского авангарда. В 56 лет Клее столкнулся с первыми признаками склеродермии, болезни, которая стремительно сковывала художника и привела к его смерти спустя пять лет. Склеродермия – это аутоиммунное заболевание, при котором в коже и органах разрастается соединительная ткань. В терминальной стадии человек становится буквально живой мумией, иссушенной и обездвиженной. Писать картины с таким диагнозом затруднительно. В 1939 году, за год до смерти, Клее не мог удержать в руке кисть, и тем не менее именно этот год оказался самым продуктивным в жизни мастера – он создал 1253 работы.
Это стало возможным, поскольку с 1910-х годов Клее стремился к редукции, то есть упрощению. Он считал, что сила и сложность высказывания находятся в обратной зависимости: чем лаконичнее, тем лучше, а чрезмерная «многословность» только мешает выразительности. Работы 1939 года – самые простые и одновременно самые страшные из созданных Клее: предчувствуя ужасы Второй мировой, он создавал почти детские картины с толстыми линиями, нарисованными пальцами, и с минимумом цветов. Парадокс в том, что к технической лаконичности Клее шёл через непрерывное обучение: он учился в частной художественной школе и в Академии художеств, самостоятельно изучал искусство в музеях Италии, Германии и Франции, освоил рисунок, гравюру, роспись тушью по стеклу, акварель и масло, переплётное дело и витраж, экспериментировал с автоматическим рисунком и не только. И это лишь в области практики, а ведь Клее был ещё и выдающимся теоретиком искусства! Именно благодаря непрерывному саморазвитию и постоянному расширению инструментария он мог из всего арсенала средств выражения выбирать самые лаконичные и эффективные, не опускать руки перед лицом смерти, а, напротив, в разы повысить продуктивность.
Резюме
В стремительном XXI веке непрерывное обучение из особого навыка на наших глазах превращается в норму. Сегодня мы не говорим о навыках пользования смартфоном как о желательных для трудоустройства, потому что это подразумевается априори, и с непрерывным обучением, уверена, вскоре произойдёт то же самое. По словам Юваля Ноя Харари, «если кто-то описывает вам мир середины XXI века и это описание похоже на научную фантастику, то оно, скорее всего, неверное. Но если это описание не похоже на научную фантастику – оно точно неверное. Мы не в состоянии предвидеть конкретные детали, но единственное, что не вызывает сомнений, – это перемены»
[137]. В условиях непредсказуемости ближайшего будущего, меняющегося рынка, постоянно возникающих новых профессий и отмирающих старых непрерывное обучение становится базовой потребностью, без которой просто не получится адаптироваться к завтрашнему миру. Оно же, в свою очередь, позволяет даже не адаптироваться к нему, а встречать его в полной готовности, идти в ногу со временем, а то и на полшага опережая его.
Помимо этого, непрерывное обучение позволяет сохранять высокое качество жизни и забыть о «возрасте дожития»: будь вам 80 лет или 100, практикуя lifelong learning, вы можете быть полноценным активным членом общества, и даже болезни вам не помеха. Именно об этом свидетельствуют истории героев моего рассказа: благодаря непрерывному саморазвитию Гойя смог эмигрировать и освоить новые техники в 80 лет, Пикассо сохранял позицию главного художника своего времени и творческую активность до самой смерти в 91 год, Дега продолжал творить после потери зрения, Клее – заболев склеродермией, а Матисс – оказавшись в инвалидном кресле. Мир вокруг и жизненные обстоятельства менялись, и наши герои менялись вместе с ними, не боясь начинать сначала и даже получая удовольствие от этого непрерывного генезиса.
Инструменты
1. Постоянное обучение и развитие вовсе не обязательно приводит к усложнению: напротив, широкий инструментарий позволяет выбрать простейшее решение проблемы. Так, Пауль Клее, освоив множество художественных техник, смог редуцировать своё искусство до самых простых, но выразительных форм, когда руки перестали его слушаться, а силы покинули. Самое простое решение зачастую оказывается и самым эффективным, но, чтобы быстро найти его, нужно неустанно учиться новому в рамках своей специальности и в смежных областях.
2. Непрерывное обучение – это не только курсы, тренинги, частные уроки и университеты: в первую очередь, это образ жизни, который предполагает открытость новому опыту и новым знаниям, готовность меняться и экспериментировать, высокую адаптивность и гибкость мышления. Экспериментируйте и пробуйте новое вне образовательных программ, как Анри Матисс: он не получал дополнительного образования, но самостоятельно создал новую форму искусства, когда больше не мог заниматься живописью.
3. Чем бы вы ни занимались сегодня, всегда допускайте вероятность того, что завтра вы, возможно, начнёте учиться чему-то новому. К примеру, Пикассо, увлечённый литографией, сменил её на новую для него линогравюру, чтобы облегчить и ускорить логистику после переезда в Валлорис. Переезд, смена места работы или интересов, рождение детей, экономический кризис – в любой момент что-то может подтолкнуть вас к освоению новых навыков или специальностей, и важно относиться к этому легко, приветствуя новый опыт, а не избегая его.
4. Чем больше вы знаете и умеете, тем проще вам учиться. Пикассо не пришлось осваивать технику линогравюры с нуля, потому что он уже владел родственной ей литографией. Дега мог лепить балерин по памяти, поскольку рисовал их на протяжении десятилетий. Матисс «рисовал ножницами» то, что до этого изображал карандашами и красками и ваял в скульптуре. Изобразительное искусство помогает понимать музыку, пианист освоит игру на скрипке быстрее, чем человек, не знакомый с нотной грамотой, знание испанского поможет выучить французский, а освоив три языка, вы с лёгкостью заговорите на четвёртом, потому что увидите общие закономерности, схемы, которые лежат в основе целой группы языков.
