Спускаюсь вниз. Олька встречает. Красивая, как всегда, и счастливая. Я теперь тоже влюбленный, очень хорошо ее понимать начал.
— Привет, солнце. Сделай мне очень крепкий кофе, будь другом, а я пока отчитаюсь.
— Сделаю, Виктор Сергеевич. А чего это вы меня на свидание больше не зовете? — игриво, без пошлости улыбается.
— Так у тебя же жених, — подмигиваю ей.
— Запомнили? — мелодично смеется.
— Запомнил. Олька, очень нужен кофе. Пошел, — выдыхаю и открываю дверь кабинета. — Здравия желаю, товарищ полковник.
— Заходи майор, докладывай. Потом обрадую тебя хорошими новостями.
Полкан у нас мужик умный, дурака бы на его место и не посадили. Выслушал внимательно, почесал затылок и достал бутылку коньяка.
Кивает мне на стул.
— Товарищ полковник, при всем уважении, я не спал почти. Если добро дадите, я рано утром сорвусь за младшей женой Гаджиева, чтобы к завтрашнему вечеру вернуться.
— Сядь, майор. Это приказ.
Сажусь. Он разливает порционно алкоголь с ярко выраженным ароматом шоколада. Понятно. Это фирменный его, домашний. Просто в бутылку красивую перелил для солидности. Выпиваем не закусывая. И пары сразу бьют в голову. Да уж… я опять не только не спал, но еще и толком не ел. Последней едой мне запомнился тот офигенно жирный чеченский суп, название которого я уже забыл. Вообще потерялся. Давно я себя так не нагружал. Давно…
Наливает еще.
— Товарищ полковник, — пытаюсь возражать.
— У нас есть доступ к ячейкам, — сообщает он. Видимо, это и есть радостная новость. Она уже ни на что не влияет, но я все равно делаю вид, что очень рад.
— Отлично! Всю информацию собрали. Плюс Эльдар Гаджиев под препаратами многое рассказал. Мои люди уже работают по всем направлениям, что из него вытащили. Возьмем Алихана, потом разом накроем еще три лаборатории и оружейные склады, а то его боевики разбегутся, как тараканы, лови их потом в горах да по гражданским поселкам. Опять на несколько лет затянется.
— Ты уверен, что эта девушка и ребенок так ценны для Алихана? А Садыкова он убил не из-за бизнеса.
— Уверен. Бизнес Садыкова перешел к Алихану сильно раньше. Это уже личное, товарищ полковник. Садыков дочь спасал, лечить не на что стало, а она могла умереть… — голос предательски подводит. — Нажестил сильно, вот Гаджиев и разозлился, — заканчиваю мысль.
— Витя? — хмурится полкан, наливая себе еще коньяка и подливая мне. — Пей!
Ударяю по пузатому боку его бокала, выпиваю до дна. Сладковатый напиток обволакивает горло, как ликер, падает в желудок и течет кипятком по венам. Черт… Я бухой…охуительно!
— Товарищ полковник, мне нельзя больше пить. Я там Ольку кофе просил сделать. Можно забрать?
Вызывает секретаршу с кофе для меня и просит никого к нему не впускать без пометки «Срочно».
— Скажи мне, майор, почему я только сейчас узнаю, что в этом деле замешано твое личное?! — хлопает ладонью по столу.
— Это не так, товарищ полковник.
— Да хватит уже, Завьянов! «Товарищ полковник. Товарищ полковник», — передразнивает меня. — Заладил! Ты, какого хера мне не сказал? Ты понимаешь, чем это грозит?!
— Я не понимаю, о чем вы, Валентин Геннадиевич, — гну свою линию.
— Хватит! — грохает бутылкой об стол так, что на нем все подпрыгивает, а дорогущая ручка с серебряными деталями, подаренная ему в честь назначения, улетает под стол. — Ты рожу свою видел, когда о «бедной девочке» речь зашла?! А я видел! Я не первый день здесь сижу, Витя! И не первый день тебя знаю. Что у тебя с Элиной Садыковой?
— Ничего.
— Виктор, я сейчас не как начальство спрашиваю, а как человек, который желает тебе добра и не утопить свою военную карьеру.
— Товарищ полковник, у меня все под контролем.
— Ты же опытный, Витя. Ты понимаешь, что будет, если кто-то узнает раньше времени?
— Понимаю. Еще раз говорю, у меня все под контролем. Мне от вас добро нужно на все, о чем мы выше говорили.
— Да будет тебе добро. План хорош, если выгорит. А если нет… Что, девчонка Садыкова и правда так хороша, что твое сердце дрогнуло?
— Валентин Геннадиевич!
— Ладно, Вить. Я ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал. И коньяк мы с тобой тут не пили, — смеется он. — Голову береги. Мою тоже. Охрану Элины Садыковой усиль, но это тоже твоя инициатива.
— Уже, товарищ полковник. У меня четыре дня, чтобы все закончить.
— Почему четыре?
— Операция у нее. Я должен быть в больнице. Обещал, — открываюсь.
Все равно уже спалился. Идиот!
— Тогда действуй. Все приказы от меня в течение дня будут.
Залпом допиваю остывший кофе. Он неприятно бьет по сердцу кофеином, помогает протрезветь немного, но веки все равно тяжелые.
Прощаюсь с Олькой. На улице курю, дышу свежим воздухом. Вроде еще чуть отпускает. Хороший у нашего полковника коньяк, быстро снес уставший мозг.
— Поехали, — сажусь в машину, называю адрес.
Доезжаем до моего дома. Снова прошу подождать. Быстро принимаю контрастный душ. После него остается лишь легкая муть в голове, но я просыпаюсь. Переодеваюсь, перебираю комнадировочную сумку. Забираю ее с собой в контору.
Таксиста приходится отпускать. Здесь я надолго.
Отбираю группу бойцов, которые поедут со мной. Даю четкий инструктаж, показываю видео, где видно комнату с заложницей. Запоминают. По другим данным находим само здание на карте, рассматриваем, обговариваем детали работы. С нами поедут психолог и переговорщик на всякий случай, но, скорее всего, этот случай не настанет.
Форму меняю на боевой камуфляж. Грузим с бойцами стволы, броню. Хватит с меня одного ранения.
— Всем отдыхать. Выезд в четыре утра, — отпускаю парней.
— Есть отдыхать! — принимают. Расходятся.
Ну вот и славно. А у меня свое дежурство. Такси, немного сна в дороге, и моя Элька, спящая в обнимку с книжкой на больничной койке.
Глава 29
Виктор
Обратный отсчет. До операции Элины 3 дня.
Элька меня проводила теплыми обнимашками и своими неумелыми поцелуями. Пришлось давать плохое, неправильное обещание: «Я вернусь». Это то обещание, которое не по своей воле можно не сдержать, когда идешь на боевую операцию.
В дороге удалось поспать под тихий равномерный гул мужских голосов.
Остановились в заданной точке. Быстро доэкипировались и дальше пешком. Местность такая интересная. Заброшенный поселок. Ночью с фонариками нас бы увидели быстрее. А так рядом трасса. Днем она довольно оживленная, и мы под ее шум в сочетании с легким ветром, запутавшимся в ветвях многочисленных деревьев, спокойно можем подойти к полуразрушенному дому.
