Сократ опять качнул клювом марионетку дракона. Да он бы скорее сожрал свой хвост, чем рассчитывал на появление настоящего дракона.
– А вместо него в нашей истории есть лишь эта деревянная кукла, которая не умеет летать. И что это я себе вообразил? Марионетка есть марионетка, а больше ничего! Куклы в вагончике ровно ничего не значат. Они лишь намёки на самих себя. – Попугай сверкнул глазами на Родриго Грубиана. – Сократ ошибался, разбойник! И он не стыдится признаться в этом!
Родриго Грубиан снова заставил куклу рыцаря кивнуть. Ему казалось, попугай был неправ, когда считал себя неправым. На его-то взгляд, марионетки всегда что-то значили, как и истории всегда что-то значили, даже если ты не знал, что именно. Но высказать всё это уже не было времени. В театральном зале перед сценой уже началось движение, и Родриго Грубиан от волнения покраснел до корней волос.
Зал и правда был уже полон. Слышался гул голосов и шум сдвигаемых стульев. Зрители перешёптывались и покашливали и с ожиданием посматривали на занавеску между двумя башнями намалёванной на фанере крепости.
Собрался весь придворный штат – слуги, горничные, садовники, охранники и рыцари в скрипучих доспехах. В самом первом ряду сидели астролог рядом с генералом, генерал рядом с поваром, а повар рядом с банщиком. А у подсвечников уже стояли слуги, готовые потушить свет сразу же, как только будет освещён Проказбург. Ибо за окнами к этому времени уже стемнело. Во владениях короля Килиана наступил вечер.
– Король Килиан Последний! – возгласили в дальнем конце зала, и мгновенно весь придворный штат смолк.
Все стулья разом сдвинулись, как будто были одним-единственным стулом, и с единым шорохом все зрители кукольного театра встали и повернули головы.
Короля Килиана внесли на его креслотроне. Он был слишком меланхоличен, чтобы передвигать собственные ноги, обутые в комнатные туфли. Он бессильно свисал между подлокотников, золотая корона у него на голове сползла набок, а двое вспотевших слуг несли его креслотрон. Придворный медик Падрубель и ушастый лейб-слуга Килиана сопровождали это шествие по центральному проходу зрительного зала, и лейб-слуга переводил слабый королевский лепет умело как никогда.
– О НЕТ! – ревел он. – КАК МНОГО ЛЮДЕЙ! НЕЛЬЗЯ ЛИ МНЕ ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД В МОИ ПОКОИ? ПОЖАЛУЙСТА! МНЕ СОВЕРШЕННО НЕ ДО ВЕСЕЛЬЯ! ПАДРУБЕЛЬ? О-ЙЕ!
Однако придворный медик был полон решимости исцелить короля средствами искусства кукольников и шёл рядом с орущим лейб-слугой так, будто не слышал королевских жалоб. Он остановился, только когда шествие поравнялось с первым рядом и вспотевшие слуги опустили креслотрон Килиана в устье прохода.
Падрубель наклонился к королю.
– Вы должны сказать несколько слов, мой король, – шепнул он.
Килиан одарил его мрачным взглядом. И выдохнул что-то такое, что даже Падрубель понял, а лейб-слуга прокричал на весь зал:
– НАЧИНАЙТЕ УЖЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ДА ПОСКОРЕЕ ЗАКАНЧИВАЙТЕ!
Тут слуги погасили в зале свечи, остался гореть свет лишь на сцене, и папа Дик вышел вперёд, вооружившись листком бумаги, на котором записал вводные стихи. Он основательно откашлялся перед тем, как прочитать. И затем произнёс следующее:
Высокий король, прекрасный дом,
мы прибыли сюда верхом —
вообще-то на ослах,
но это не сложилось бы в стихах, —
чтобы порадовать вас всех
спектаклем, что всегда имел успех,
где много раз дубинка просвистит,
и это вас ужасно рас…
Но как раз на этой последней рифме, которая была ещё не самой худшей в этом плохоньком вводном стихотворении, папа Дик осёкся. Потому что в это мгновение с грохотом распахнулись двери зала и в него ворвался не кто иной, как Рабанус Рохус. Как вы помните, чародей намеревался сорвать спектакль, и именно это теперь и происходило.
– На помощь! – крикнул он. – Беда! Королевская сокровищница ограблена! Она пуста! Не осталось ни одного геллера!
Может быть, вы сумеете вообразить, что тут началось. Охранники, рыцари и, разумеется, генерал вскочили с места первыми. За ними бежали слуги, горничные, садовники, астролог, повар и банщик, а слуги зрительного зала взволнованно возились с подсвечниками, чтобы снова их зажечь. Сократ взлетел в воздух и стрелой ринулся сквозь двери зала, мама Дик и Родриго Грубиан спешили – с марионетками, ещё болтающимися у них на руках, – к папе Дику, который стоял на краю сцены, раскрыв рот, а придворный медик Падрубель в тревоге склонился над королём, который ещё глубже осел в своём кресле, тогда как лейб-слуга вопил поверх всех голов:
– МОИ СОКРОВИЩА? ПОХИЩЕНЫ? О БЕДНЫЙ Я ЧЕЛОВЕК! О-ЙЕ!
Но тут двое слуг-носильщиков снова подхватили креслотрон и понесли короля вслед за бегущими придворными к сокровищнице, арене тяжкого преступления.
Это была странная процессия, такой ещё не видывало королевство Килиана Последнего, да и вряд ли вообще кто-нибудь где-нибудь видывал, тем более Флип и Малыш, которые стали невольными свидетелями этой процессии. Весь день они просидели в тёмной башне Рабануса Рохуса: Флип – в вонючих лапах дракона Вака, а Малыш – этажом ниже, среди рухляди чародея, где он оставался незамеченным.
Насколько долгими им показались те часы в подземелье и с каким отчаянием Малыш раздумывал над возможностью освобождения Флип из лап дракона, вы сами можете себе представить. Мы не будем об этом рассказывать, потому что Малыш так и не нашёл такой возможности, а часы сделали в конце концов то, что они всегда делают, – истекли. А когда они истекли, в предпоследнее подземелье башни спустился Рабанус Рохус, чтобы забрать дракона Вака с собой.
Они вместе направились вверх по лестничной шахте, не забыв запереть за собой дверь подземелья. Они подумали, что оставят пока Флип одну-одинёшеньку в своей тюрьме – до тех пор, пока Вак не вернётся с награбленными сокровищами, чтобы окончательно забрать принцессу с собой и устранить её раз и навсегда, чтобы Рабанус Рохус смог беспрепятственно стать королём.
Это был поистине сатанинский план. Ибо Рабанус Рохус исходил из того, что ограбленный Килиан не переживёт утраты всех своих сокровищ. Нет ни принцессы, ни целительного кукольного спектакля, а в придачу исчезло всё золото и все драгоценные камни. И это окончательно добьёт хандрящего короля.
Вот только они не рассчитывали на Малыша, ибо Рабанус Рохус и Вак оставили принцессу в подземелье отнюдь не одну. И едва они заперли дверь подземелья, как Малыш вышел из своего укрытия, чтобы освободить принцессу. В то мгновение он был очень доволен собой. В конце концов, он ведь и собирался спасти принцессу в один прекрасный день.
– Много же тебе понадобилось времени, чтобы найти меня. Ты всегда такой медлительный? – посетовала Флип, как только Малыш поднялся к ней из нижнего подземелья, словно болотный друд из своей пузырящейся ямы. Но она сказала так лишь потому, что произнесла эти же слова, когда впервые встретила Малыша. Помните?
