Вместо предисловия, или Если быть точным
Всем членам нашей семьи от мала до велика свойственна одна и та же маленькая слабость – мы ужасно любим читать. Вряд ли хоть один из нас отложит на минуточку книгу в сторону, чтобы уладить какое-нибудь срочное и важное дело. Это вовсе не означает, будто мы больше ничем не занимаемся. Просто мы считаем, что ради других дел совершенно незачем отказываться от чтения. Одно другому не мешает, как говорится. Правда, из-за этой нашей привычки случаются подчас всякие недоразумения, но так ли уж это страшно?
Дедушка, скажем, сидит в мягком удобном кресле с высокой спинкой, покуривает трубку и держит в руке книгу. Он читает. Спустя какое-то время он выбивает трубку о край пепельницы, что стоит перед ним на столике. Если быть точным, то это, собственно говоря, не совсем пепельница. Скорее цветочная ваза. Звон стекла, раздающийся при этом, напоминает дедушке, что уже давно следовало бы принять микстуру от кашля. Он, не глядя, хватает цветочную вазу и выпивает её содержимое.
– Кхм-кхм, – ворчит он, причмокивая, – сегодня, однако, кофе исключительно крепкий… только, к сожалению, уже холодный.
Бабушка, скажем, сидит на софе в дальнем углу комнаты. На носу у неё очки, а в руках позвякивают спицы. На коленях лежит толстая книга, которую она внимательно читает. И при этом вяжет, и вяжет, и вяжет. «Что именно?» – спросите вы. Носок, разумеется. Впрочем, если быть точным, это, собственно говоря, уже не совсем носок, а скорее гигантская шерстяная змея, кольцами свернувшаяся на полу по всей комнате. Перелистывая новую страницу, бабушка бросает быстрый взгляд поверх очков на страшилище у её ног и бормочет:
– Сдается, у нас опять где-то пожар. И всё же пожарным не следовало бы так бесцеремонно раскидывать повсюду свои шланги!
Папа у нас художник. Он, допустим, стоит перед мольбертом в своей мастерской и пишет портрет одной знатной дамы. Дама эта сидит перед ним в кресле, на голове у неё обворожительная шляпка с цветами, а на коленях она держит мопса. Отец рисует одной рукой, поскольку в другой у него книга, которую он с интересом поглощает. Когда картина наконец готова, дама поднимается и, сгорая от нетерпения, подходит ближе, дабы полюбоваться собственным изображением. Картина получилась очень красивая. Хотя, если быть точным, несколько, быть может, неожиданная, поскольку отец пририсовал даме в шляпке с цветами мордочку мопса, а мопсу у неё на коленях – лицо дамы. Поэтому заказчица покидает мастерскую весьма рассерженная, так и не купив портрет.
– Ну конечно, – сокрушается отец, – я, надо признать, не очень-то польстил оригиналу… Зато сходство просто поразительное!
Мама, скажем, готовит на кухне обед. К счастью, она позабыла зажечь под кастрюлей горелку, иначе вода, вероятно, уже давно бы выкипела и суп чуточку бы подгорел. Потому что в руке мама держит книгу и увлеченно её читает. В другой руке у неё поварёшка, которой она безостановочно помешивает в кастрюле. Но, если быть точным, это не совсем поварёшка – скорее длинный термометр. Спустя некоторое время она бросает на него взгляд и, неодобрительно покачивая головой, произносит:
– Ещё час прошёл. Так я ни за что вовремя не управлюсь с обедом!
Старшая сестра (ей четырнадцать) сидит, скажем, у телефона в прихожей и крепко прижимает трубку к уху. Ведь телефоны, как известно, именно для четырнадцатилетних сестёр и придуманы, поскольку без трубки у уха все четырнадцатилетние сёстры на свете наверняка давным-давно умерли бы от недостатка новостей – как ныряльщик без акваланга от недостатка кислорода. Но наша четырнадцатилетняя сестра, кроме того, держит в руке книгу, которую читает. Несмотря на это, она прекрасно слышит всё, что рассказывает ей подруга. Хотя, если быть точным, всё не так уж и замечательно, поскольку сестра вообще не набрала номер. Таким образом, часа приблизительно через два она наконец как бы между прочим интересуется:
– Скажи на милость, а кто, собственно, такой этот Гу-Гу-Гу, о котором ты без устали мне рассказываешь?
Младший брат (ему десять) направляется, скажем, в школу. В руке у него, естественно, тоже книга – он читает. А что ещё можно делать, пока едешь в трамвае? Трамвай покачивается из стороны в сторону, громыхает, едет себе вверх и вниз, но почему-то с места так и не трогается. Если быть точным, это, собственно говоря, не совсем трамвай, а скорее наш лифт, из которого братец позабыл выйти. Через несколько часов, так и не доехав до школы, он озабоченно бормочет:
– Наверняка учитель опять не поверит, что я не виноват в том, что опоздал на урок.
Самый юный член нашей семьи, грудной младенец, лежит, допустим, в своей кроватке. Естественно, в нашей семье читает даже такой малыш. У него, как и у всех остальных, в руке книга, только она поменьше и полегче, чем книги старших, – такая специальная книга для грудных детей. Другой ручкой он сжимает бутылочку с детской смесью, поскольку его задача, к которой он относится исключительно серьёзно, состоит в том, чтобы хорошенько питаться, он должен вырасти большим и сильным, чтобы впоследствии читать книги побольше и потяжелее. Но, если быть точным, то, что он держит в руке, собственно говоря, не совсем его бутылочка, а скорее пузырёк чернил. Но малыш, слава богу, не пьёт из него, а только время от времени выплёскивает несколько капель себе на голову. Это ему ничуть не мешает, и, лишь когда жирная чернильная клякса наконец падает на страницу, которую он в данный момент пробегает глазами, карапуз начинает требовать (а я надеюсь, никто не сомневается в том, что наше учёное дитя умеет разговаривать):
– Зажгите же кто-нибудь свет! Стало так темно, что даже слов не разобрать!
Задача нашей кошки, как и большинства кошек во всём мире, – ловить мышей. Это её основное ремесло, поэтому она нередко часами просиживает возле мышиной норы в кладовке, за платяным шкафом слева. Само собой, в лапках у неё тоже маленькая книга. Как же ещё коротать время в засаде, если не читать! (А тот, кто верит, что кошка умеет читать, не станет удивляться тому, что она умеет и говорить.) Так вот, как уже было сказано, сидит она перед мышиной норой. Но, если быть точным, это, собственно, не совсем нора. Потому что, пока наша кошка углубилась в книгу, мыши развернули её на 90 градусов и отодвинули чуточку в сторону, так что сидит она теперь возле штепсельной розетки. Время от времени она, как и положено, запускает в неё коготки, и тогда из хвоста у неё сыплются искры.
