– А сейчас мне, к сожалению, нужно идти…
Я оборвал себя на полуслове, потому что по разочарованному выражению его лица понял, как сильно он огорчён. А детей, как знает каждый, нельзя огорчать ни за что на свете. Поэтому я быстро добавил:
– В следующий раз я с превеликим удовольствием приглашу вас к себе домой, но сегодня мне совсем нечем вас угостить…
– Ничего страшного, – явно обрадовался ребёнок, поднялся со стула и вместе со мной вышел из ресторанчика.
На улице тем временем стемнело. Когда мы молча бок о бок зашагали в сторону моего дома, во мне мало-помалу начало расти беспокойство. Я украдкой взглянул на своего юного спутника – снизу вверх (он был, по крайней мере, на голову выше меня), чтобы угадать, что же он замыслил. Однако лицо его сохраняло прежнее приветливое выражение, только глаза были немного сонными.
– Дорогой друг, – осторожно начал я спустя некоторое время, – ужасно мило с вашей стороны, что вы решили меня проводить, но мне представляется более разумным как можно скорее отослать вас домой. Уже довольно поздно для такого молодого человека, как вы, и, насколько я вижу, вы устали и хотите спать.
– Ничего страшного, – ответил ребёнок и сладко зевнул.
Любой, разумеется, согласится со мной, что нельзя отказываться от услуги, которую хочет оказать вам ребёнок. Он ведь желает вам только добра и наверняка огорчился бы, если б его бессердечно отвергли. Итак, я больше ничего не сказал.
Я живу совершенно один на окраине города, в маленьком домике, окружённом прелестным садом. Мне, вероятно, следовало бы сказать: «Я жил там», хотя с тех пор прошло всего несколько дней. Однако давайте обо всём по порядку.
Когда мы подошли к калитке, я решился солгать. Я прекрасно знаю, что лгать некрасиво, даже если к этому вынуждают обстоятельства. Но я подумал: если я скажу моему юному другу, что дети в его возрасте, на мой взгляд, никогда, ни при каких обстоятельствах не должны так запросто гулять с незнакомцами, и уж тем более в столь поздний час, то он, чего доброго, решит, будто я испытываю к нему неприязнь. Короче, подобные замечания могли бы его расстроить. Поэтому я с наигранной растерянностью воскликнул:
– Ах, господи, похоже, я забыл ключи и мне теперь не открыть дверь!
– Ничего страшного, – сказал большой ребёнок и отошёл на несколько шагов назад.
Я с облегчением вздохнул и хотел уже предложить доставить его домой к родителям, но тут увидел, что ребёнок отступил только для того, чтобы взять разбег. Он стремительно ринулся на входную дверь и вышиб её мощным ударом. В этот момент я опять засомневался, а не лучше ли всё-таки запрещать подобные поступки детям, не обращая внимания на то, обидятся они или нет. Однако было ясно, что мой юный друг и на сей раз не имел в виду ничего дурного. Поэтому я ограничился тем, что с укоризной сказал ему:
– Вообще-то дверь была почти новая…
– Ничего страшного, – утешил меня большой ребёнок и вошёл в дом.
Я на несколько минут задержался на свежем воздухе, чтобы перевести дух и утереть холодный пот со лба. Разумеется, это было ошибкой с моей стороны, ибо никогда нельзя оставлять детей без присмотра, тем паче в доме, который им незнаком и в котором они не в состоянии найти даже выключатель. Потому что из дальней комнаты вдруг раздался страшный грохот, звон разбитого стекла и крик, от которого у меня мурашки побежали по телу.
Я со всех ног бросился внутрь, зажёг свет и обнаружил большого ребёнка на полу среди осколков моего любимого аквариума. Ребёнок вымок до нитки, зелёные водоросли лохмотьями свисали с него, а вокруг беспомощно трепыхались бедные рыбки.
– Боже правый! – перепугался я, увидев, что лицо большого ребёнка сморщилось и он готов разрыдаться. – Ты не ушибся?
От волнения я позабыл обратиться к ребёнку на «вы». Но он не обиделся на меня за подобную фамильярность и, мужественно сдержав слёзы, улыбнулся:
– Ничего страшного.
Начиная с этого момента мои воспоминания несколько путаются, потому что события начали развиваться с катастрофической скоростью. Помню, я выбежал на кухню, чтобы принести ведро с водой, поскольку хотел спасти рыбок. Вернувшись в комнату с полным ведром, я увидел, что большой ребёнок тем временем распахнул платяной шкаф, вытащил из него все мои костюмы с рубашками и теперь вытирал ими пол. Я тотчас же сообразил, что делает он это, само собой разумеется, не со зла, а лишь желая помочь мне.
Подбирая рыбок и выпуская их в воду, я деликатно объяснил ребёнку, что для уборки не стоит использовать костюмы и рубашки, поскольку они придут в негодность.
– Ничего страшного, – с воодушевлением ответил он, желая показать, что не нужно принимать так близко к сердцу столь незначительное происшествие.
Я побежал на кухню с ведром, в котором теперь плавали мои рыбки, чтобы найти там подходящую посуду, куда мог бы на время поместить своих маленьких любимиц (ведро требовалось мне для уборки). Перебирая кастрюли и миски, я услышал странный шум в гостиной. Но, поскольку на сей раз за ним не последовал крик, я не придал этому значения. Ведь я же знаю, как болезненно реагируют дети, когда им по каждому поводу твердят, что они-де не должны делать того или этого.
Когда я наконец вернулся в комнату, мой юный гость натянул через неё верёвку, уронив при этом на пол две картины и разбив вдребезги антикварное зеркало, и повесил сушиться мокрые костюмы и рубашки. Я был тронут его заботой. Только, к сожалению, ребёнок – вероятно, для того, чтобы вещи сохли быстрее, – разжёг прямо на ковре в гостиной большой костер из бумаги, которую он обнаружил на моём письменном столе.
Ребёнок, естественно, действовал из самых лучших побуждений. Ему ведь и в голову не могло прийти, что толстенная стопка мелко исписанных листов была моей новой книгой, которую я только что завершил. Я подскочил к костру и стал выхватывать из пламени обгорелые страницы, чтобы спасти хоть что-нибудь.
Юный гость последовал моему примеру, однако, видимо, принял мои действия за весёлую игру, потому что принялся разбрасывать горящие обрывки по всей комнате.
– Остановись! – крикнул я. – Не делай этого! Ты же весь дом спалишь!
– Ничего страшного, – заметил большой ребёнок.
Дальше события сменяли друг друга как в калейдоскопе. Я только успел вызвать по телефону пожарных, а затем потащил ребёнка, который радостно смеялся и явно не сознавал, в какой опасности мы находимся, вверх по лестнице, потому что путь к выходу был отрезан разбушевавшимся пламенем. Кончилось тем, что мы через окно на чердаке выбрались на крышу.
